м. Одна из плиток, словно специально треснула, разделив «Я ХОЧУ ЖИТЬ» на отдельные «Я» и «ХОЧУ ЖИТЬ». Лисун не знал, кто автор этой надписи, да и вообще выжил ли он. Человек ко всему привыкает, как таракан: к чуме, вздувшимся от радиации бубонам гноя, к постоянным смертям и голоду. Только когда это входит в нечто обыденное, тогда он начинает искать выход. Вход закрывало то ли пуховое одеяло, то ли куски меховой шубы, сплетенные воедино. Прежде чем входить, Лисун прислушался. Из помещения доносились ругательства Шиха. - Какого... ты её разбил? Если вседозволенность почувствовал, я-те её поубавлю!.. - продолжал он, - Была хорошая, старинная ваза... одно мгновенье - тысяча осколков. Вообще, кто тебе разрешал заходить в кабинет, при отсутствии коменданта? - Так я-ж... - проговорил виновный. - На ушах грильяж! - выпалил Шихан. - Все, Демон, изгоняю тебя со станции без креста и осиного кола! Мгновенье - тот, кого назвали Демоном, вылетел пулей из помещения. Лисун не смог рассмотреть во что тот был одет, да ему было все равно. Переждав бурю и сомнения Шихана, он, одернул край одеяла и вошёл внутрь. На полу - осколки любимой вазы главного. - Тебе чего? - грубо бросил Шихан. - Я уйти хочу, - Лисун перешёл сразу к сути дела, не заостряя внимания на том, что свалил с поста. Ших от неожиданности крякнул. - Я Венецию хочу увидеть, чаек там, гондольеров... - Венецию? - переспросил Шихан. - Ну, будут тебе гондо... - он прервался, кашлянув, - Ты это, позови убрать осколки, и... - помедлив, продолжил: - Забери подлину с бывшей Войковской, ну, нашей столицы-то есть. - Что забрать? - Подлину, ну или, пошлину - кейс, - пояснил он. - Там у них тёрки с Ганзой, не охота чтобы о нас плохое подумали. Лисун нахмурился, медлить было нельзя. Он принял предложение. Ших был одет обычно, без каких-либо замашек на должность: куртка, тренники и резиновые сапоги. Выглядело это так, словно он собирался на дачу огород полоть. На руке были застегнуты часы; футболка, одетая под чёрную куртку, поддерживалась поясом, на котором висел кинжал с закругленной кромкой. - Вот и хорошо. Догони Демона, скажи - прощу, если с тобой пойдет. - Догнать? - переспросил Лисун. - Он не далеко ушёл-то, что его догонять. - Ты его скорость не знаешь. Лисун знал, Ших еще долго будет охать по разбитой вазе. Анархист окинул взглядом помещение и вышел. «Смешно! Ей богу - смешно! - думал он, шагая прочь из сооруженного кабинета, - Мнит персоной важной, а живёт.... На помойке». Жить хорошо тогда, когда рядом знакомые люди. И нет врагов. Лисун знал, что Нерест со своей компанией сейчас тусуются на посту, смены действовали круглосуточно. На Речном, собственно, охранять, кроме народа, было некого. У кого было нажитое добро: кольца, серьги и прочее, давно отдали за еду, привозимую караванами. Свиней, как на различных станциях, не было, а есть мясо хотелось. Да те же неделимые банки тушенки, что валялись в магазине за полкилометра от метро, сравнимо ценились с баклашкой пива, а про дорогущее спиртное, английских марок, и вообще молчали. - Дарова, ублюдок! - донеслось с южного блок поста. - Чё прилетел? - И тебе не хворать, плешивый, - парировал Лисун. - Демона не видели? - Не-не, - ответил тот, у кого было закрыто лицо банданой. - Вообще не видели. - Что вы злые такие, может конфетку дать? - Себе дай... - ответил Нерест. - В рот. - На первом свидании никакого интима, - пригрозил пальцем Лисун. - Меня в ресторан надо водить, цветы покупать. - Шёл бы ты отсюда, клоун, - бросил Лысый. - И без тебя дерьма навалом. - Ложку дать? На мгновенье, в воздухе повисло молчание. Взяло и повесилось на тех нитях злобы и агрессии, которые излучала в сторону Лисуна тройка постовых. Первый, как окрестил его Ли - Банданист, рифмовался со схожим словом чрезвычайно не культурного характера. Второй был Лысым по своей же вине - залез в очаг радиации и волосы выпали; говорил - ото всюду. А третьим был - граф Нерест. Лицо - камень с усами. Он никогда не был трусом, но всегда считался терпеливым, этим и пользовался анархист. «Если ковырять одну и ту же точку, рано или поздно, можно будет просунуть палец, потом ещё один, и ещё... и разорвать эту стену непонимания!» - думал Лисун. В конце концов, он нарушил затянувшуюся паузу. - Изгнали Демона? - И тебя изгоним, если не заткнешься, - проговорил Нерест. - Вали на станцию и дежурь как положено. - Что положено Венере, не положено Сатурну. Слышал такое? - спросил Лисун, продолжая:- А фиг с тобой. Мне Демона надо догнать. Считай это приказом. - Тьфу, русским языком балабоню: главный сказал никого не выпускать. Мне он ничего не передавал. «Соврал? - подумал Лисун, затем сам себе ответил на вопрос: - Ну конечно соврал, хрен усатый». - А, насрать что будет. Пропусти по-хорошему, - проговорил он, отдельно добавив: - Нерест. - Поднимаю руки к верху! Сдаюсь! - блок пост в составе трёх человек на секунду расхохотался, но после того, как Нерест вновь заговорил, ржач прекратился. - Обратного хода не будет, во всяком случае, в мою вахту. Лисун ступил за линию, где кончается станция и начинается мрак тоннельного перехода. Он знал, что анархисты никогда не стреляют в своих, даже если те в чем-то неправы. - Разреши поинтересоваться: Нерест, те хрен в горле не мешает после ссоры? Лисун спинным мозгом ощущал, как поднимаются в его стороны три укороченных автомата кустарного производства; как Нерест стискивает зубы от желания пристрелить его на месте, и как остальные выпучили глаза от удивления. От чего-то на душе стало так легко, что он начал голосить песню: