В очередной раз увидев все это, Кейлин почувствовала, что не может больше здесь находиться. Она медленно открыла дверь и вышла в коридор.
Все проходы были завалены различными ящиками, деталями от каких-то приборов и частями механизмов. Продираясь через них Кейлин несколько раз падала, но тем не менее продолжала уверенно двигаться вперед, повинуясь неизвестным внутренним сигналам, поднимавшимся из глубин сознания.
*********************Через несколько минут после того, как Кейлин ушла из каюты, Лори тяжело поднялась с кровати, приняв сидячее положение. Она включила освещение на полную мощность и неоновые лампы вспыхнули, залив светом маленькое помещение.
"Зачем я здесь?", — с отчаянием подумала Лори, оглянувшись вокруг. "Что я здесь делаю? Что делает здесь этот стол, это кровать эти стены? Невозможно… Мне следовало умереть вместе с Трекором, остаться там, вместе с моим заводом, моим двигателем. Почему я здесь? Зачем? Это просто ошибка, ошибка которую нужно исправить…".
Решение было наконец принято, оно не оставляло никаких сомнений, не допускало колебаний. Она встала, сняла с полки стакан, наполнила водой. Затем, поставив его на стол перед собой, достала из кармана пластмассовую упаковку химиопрепарата, который ей на всякий случай дали в медицинском центре. Еще тогда, руководствуясь природным любопытством, она внимательно прочла его фармакологическое описание, и теперь точно знала, какая доза наверняка окажется смертельной. На Трекоре, с его высокоразвитой медицинской техникой, Лори вряд ли смогла бы причинить себе какой-либо вред даже выпив за один раз всю упаковку, но сейчас ближайший клинический центр был слишком далеко, а на борту перегруженного транспорта не было нужного оборудования и людей.
Отсчитав ровно десять капсул, она бросила их в воду и несколько раз взболтнула стакан, чтобы дать им раствориться. Мелкие частицы вещества закружились на дне, постепенно исчезая, когда составляющие их молекулы переходили в раствор. Последний раз окинув взглядом комнату, Лори поднесла стакан к губам.
Внезапно на другом конце помещения возникло какое-то движение, и послышался шорох. Простой ориентировочный рефлекс заставил Лори повернуть голову и обнаружить большую серую мышь, с интересом выглядывающую из узкой щели под кроватью. Секунду мышь была неподвижна, а затем молниеносным броском вспрыгнула на стол, оказавшись рядом с едой. От такой неожиданности Лори непроизвольно вздрогнула, расплескав часть содержимого. В свою очередь мышь тоже отпрянула назад, но потом вернулась и осторожно понюхала образовавшуюся на столе лужу. Почувствовав запах она подняла голову и посмотрела на сидящего рядом человека, словно удивляясь, почему столь разумное существо поступает так неразумно…
…Еще триста лет назад ученые, исследовав сотни случаев самоубийств обнаружили, что способность человека покончить с собой является наследственным признаком, кодируемым вполне определенным набором генов. Несмотря на многочисленные возражения, новая область генетики — генетика психики — уверенно пробивала себе дорогу. Уже через десять лет после первых осторожных опытов появились наборы ДНК-зондов, предназначенные для диагностики потенциальных самоубийц. К середине двадцать первого столетия усилиями нескольких биохимических лабораторий были созданы методики генетической коррекции психики. В то время эти исследования обильно финансировались как государственными, так и частными фондами, однако изобретение в начале следующего века межзвездного двигателя привело к смене приоритетных направлений в науке, и свертыванию большей части генетических программ. Последующий полный запрет на генную инженерию явился закономерным итогом…
За свою жизнь Лори видела мышь только однажды — в зоологическом музее, проходя мимо прозрачных витрин, она случайно задержалась перед старым высохшим экспонатом с надписью Mus domesticus. В сопроводительной табличке говорилось, что несмотря на все попытки человека уничтожить вредных грызунов, домовая мышь все еще нередко встречается в его жилищах.
Настоящая мышь оказалась по крайней мере в два раза больше музейного экспоната и вела себя весьма нахально, но сходство тем не менее было очевидно, и Лори невольно вспомнила прочитанную тогда табличку. "Вот мышь", — подумала она, — "Существо по сравнению со мной в сотни раз более примитивное. Миллионы лет эволюции отделяют нас от общего предка. А люди все-таки, несмотря на свою изобретательность, так и не смогли истребить это простое животное, и теперь оно живет рядом со мной и даже (вот ведь безобразие!) доедает сейчас мой ужин, до которого я даже не дотронулась. Спрашивается, кто же из нас умнее? Сложность и высокоорганизованность не означает большей приспособленности и не обещает ее носителю непременный успех. Даже оказавшись в положении этой мыши не стоит расстраиваться — еще не известно кому больше повезло…"
Родившись в середине пятого кризиса, Лори никогда не знала своих родителей, но казалось очевидным, что ей досталась лучшая часть генофонда человечества.
*********************Внешне бесцельное, блуждание по коридорам в конце концов привело Кейлин ко входу в огромное помещение, заполненное светящимися мониторами, индикаторами и панелями с кнопками и переключателями. В центре этого зала помещался гигантский отполированный цилиндр, высотой с девятиэтажный дом и вполовину меньшим диаметром. Дверь ("ПОСТОРОННИМ НЕ ВХОДИТЬ!") была полуоткрыта и изнутри доносились голоса.
— Ничего не выйдет, сэр. Мы не можем даже приблизиться туда, а главный генератор не отвечает ни на какие команды. У внешней обмотки уже невозможно стоять, и с каждым часом становиться все хуже.
— Но черт возьми, мы должны что-то предпринять… Это еще кто? Ну-ка быстро вон отсюда! Не видите, что написано?
Капитан Риккель заметил стоящую на пороге Кейлин и с раздражением подумал, что пассажиры вечно суют свой нос куда не надо. Та, однако, не спешила уходить, внимательно изучая окружающую обстановку. Первое изумление вскоре прошло, и Кейлин довольно быстро сообразила, что именно так должен выглядеть…
— Межзвездный двигатель! На ренкейнере, в рабочем состоянии.
— Ясное дело в рабочем, мы ведь в космическом корабле, а не в музее! А сейчас выметайтесь отсюда, или я прикажу выпроводить вас.
— Подождите! Похоже у вас проблемы с двигателем, может я смогу помочь?
— Помочь? Вы хоть что-нибудь понимаете в двигателях?
— Больше вашего, во всяком случае, — холодно сказала Кейлин. — Я была конструктором в MilliCol и Dain Incorporated.
— Ах, да! Мне говорили, что на этой чертовой планете каждый второй житель собирает двигатели. Извините. Я знаете ли, привык к тому, что у пассажиров вместо мозгов всегда кисель в голове. Только и могут, что жаловаться и скандалить… Не то я опять говорю, — Риккель покачал головой. — Нервы, знаете ли. Мы все оказались в таком дерьме, что теперь во век не выбраться. Разве что вы что-нибудь присоветуете.
В нескольких предложениях капитан обрисовал Кейлин положение, в котором оказался Энстриктор. С тех пор как корабль покинул систему Эркера, экипажу не удалось узнать ничего нового ни о причинах произошедшего, ни о том, как вернуть себе контроль над сошедшими с ума приборами.
— И вот теперь эта проклятая бочка летит неизвестно куда на непонятном режиме, и мы не можем даже выключить генератор без того, чтобы здесь все не рассыпалось в порошок.
Краем уха слушая рассказ капитана, Кейлин прошла мимо рядов приборов внимательно изучая их показания.
— Ну как, вы можете объяснить, что происходит?
— Не торопитесь, капитан. Я сто лет не была в машинном отделении, с тех пор как проходила практику в институте.