Мирель — типичный изгой. Человек, живущий не в том месте не в своё время. Ей нужно было родиться на несколько веков раньше. Или хотя бы попасть на Землю. Но ни то ни другое по определению не возможно. По крайней мере, на данном этапе развития медицины и техники.
Во всём виноваты родители. Впрочем, можно ли корить в том, что дочь родилась не такой как все? И мысли обвинять или перекладывать ответственность у Мирель никогда не возникало. Так вышло. Современная наука не в силах регулировать или хотя бы угадывать врождённые предрасположенности.
Гадкий утёнок, лебедь с пораненным крылом.
— Мирель… — зовёт Раткирой.
Выглянул в фойе с целью поторопить опоздавших. Ну а кроме того, знает, что Мирель среди экспозиций.
— Мирель, долго ли тебя ещё ждать? — деланно ворчит Раткирой. — Все собрались, тебя не хватает.
Мирель растерянно улыбнулась и поспешила в аудиторию. По дороге запнулась, что для неё не редкость.
Раткирой вздыхает и демонстративно закатывает глаза — мол, как обычно.
— Когда-нибудь ты доведёшь меня — выгоню вон из группы! — продолжает историк космонавтики.
— Да-да, конечно, — фальшиво страшится взрослая ученица.
Они замерли в шаге друг от друга: Раткирой — в дверях аудитории, Мирель — не решаясь протиснуться мимо.
Разглядывает его с нескрываемой симпатией — очень уж Раткирой к ней благосклонен: нисколько не против того, чтобы посещала занятия. При случае отпускает похвалы в адрес Мирель.
Впрочем, Раткирой почти со всеми доброжелателен и внимателен — это видно хотя бы по приятному, умному лицу, по открытым жестам.
Или влюбился? Мирель лукаво глядит на историка, в живые, но немного усталые глаза, замечает начавшуюся седину в чуть взлохмаченном ёжике. Очки в тонкой блестящей оправе сползли низко на кончик носа.
Нет, конечно, просто расположены друг к другу. Атмосфера именно романтическая, поэтому и сближает. Романтика космоса, безо всяких двусмысленностей, и обоих это устраивает.
— Мирель, если мы так и будем стоять в дверях, то лекции никогда не начаться, — усмехнулся Раткирой, приглашая девушку внутрь.
— 3 —
Не то чтобы наугад, но вероятность фиаско далеко не нулевая. Возможность ошибки в выборе цели земными специалистами оценивалась весьма высоко — практически прямо пропорционально узости их специализаций. Для восьмисотлетнего путешествия подобная ошибка стоила бы неподъёмно дорого, и все это понимали. Особенно — на Земле, на подготовительном этапе, когда ещё можно было что-то поменять и отправить космических колонистов в какую-нибудь другую сторону.
Что зачастую и происходило: за четыре месяца до старта генеральный план экспедиции «Белого лебедя» был пересмотрен в пользу дублирующей цели — одной из звёзд Южного созвездия. В земном небе она выглядела едва заметной холодной точкой и даже не имела собственного имени. Астрономы обозначали цифробуквенным кодом, но для населения ковчега она стала Новой звездой, будущим домом потомков.
Своя Новая звезда была и у «Чёрного лебедя». Второй корабль проекта отбыл шесть лет спустя. Достиг ли цели, Венатор не знал: связь с Землёй окончательно прервалась через сто десять лет после старта. Как неизвестно и о судьбе предшественников — полутяжёлых ковчегов класса «Аврора». И о миссиях следующей серии — сверхмассивных «Викингов».
Кто-то доплыл до своей Новой Земли, кому-то, вероятно, везло меньше…
Раджеш Венатор был двадцать третьим гросс-командором «Белого лебедя» и о Земле знал мало. Почитывал на досуге классическую литературу, изучал наследие предков. В детстве был шокирован историей о Робинзоне Крузо, которая буквально парализовала воображение: необитаемый остров посреди бескрайнего океана — фантастика, да и только. А вот ситуация с изолированной от всего мира деревней Макондо близка и в чём-то даже понятна.
В целом, представления о далёкой прародине у гросс-командора были довольно абстрактными. А ещё, он уверен в том, что достигнув цели, не сможет жить на планете. Одно пугающее бездонное небо чего стоит!
В конце концов, нежелающие высаживаться, вероятно, останутся на пришвартованном к планете ковчеге — в последние годы подобный вариант обсуждается в народе всё чаще и чаще. А значит, гросс-командор не одинок в своих опасениях.