— Бесполезно, — сказала Дамэ, пытаясь разжать мертвую хватку Риддика. — Я не чувствую боли.
Он повернул голову, и Дамэ неожиданно для себя испугалась, увидев перед собой дикого неуправляемого зверя.
Риддик посмотрел на нее, едва сдерживая себя, чтобы не раздавить ей горло.
— Отрежешь мне голову?
— Может быть, — у Риддика получилось разжать пальцы, и он оттолкнул ее от себя. — Позже.
Дамэ упала на пол.
— Я сделала это специально. Потому что знала, что ни у Чистильщика, вечно витающего в облаках, ни у Тоала, признающего только правила и протоколы, не получится выиграть сегодняшнюю битву. Я не хочу умирать. Не хочу становиться Святой Мертвой.
На коленях Дамэ подползла к нему и поднялась на ноги.
— Только у тебя получится.
Ее руки дрожали, но она заставила себя коснуться его.
Риддик отстранился от нее и быстро пошел по коридору в сторону шлюза.
— А мне понравилось твое красноречие, — прошептала Дамэ ему вслед. Когда Риддик исчез в закрывающемся шлюзе, она, прислонившись к стене, сползла вниз на пол и выдохнула. — Этому натуралу опять удалось напугать меня… Но теперь он сделает все, чтобы спасти свою шкуру. А заодно и меня…
Риддик шел по коридорам. Его злость была такой, что он готов был ломать и крушить все на своем пути. Попадающиеся ему навстречу солдаты и техники, уже издалека чувствуя идущую от него агрессию, старались как можно быстрее убраться в темные безмолвные соседние коридоры.
Постепенно его бешенство сменилось восхищением обманувшей его женщиной, и Риддик громко засмеялся, еще больше пугая всех вокруг.
«Дамэ. Я восхищаюсь твоим инстинктом самовыживания и твоим острым, как лезвие, умом. Слова „доверие“ нет ни в моем мире, ни в твоем. По крайней мере, мы квиты».
Проходя мимо высоких кованых дверей храма Некрополя, Риддик остановился, а потом толкнул двумя руками створки дверей, которые, открываясь, с грохотом стукнулись об стены изрезанные древними иероглифами.
— Ар! — позвал он.
Черная вода алтаря задрожала, но твари, притаившись в своих коконах, не издали ни звука.
— Я знаю много способов убивать себе подобных, — сказал Риддик. — Но я понятие не имею, как уничтожить корабли ртарцев!
Он по очереди обошел все коконы, провел рукой по двойным чашам возле каждого портала. Но так и не дождался ответа.
— Древняя раса — гордая раса? — спросил он, задержавшись на пороге. — Но чтобы сдохнуть на пороге ПЕРЕХОДА? — Риддик пожал плечами и вышел из Храма.
Флагман медленно поднимался все выше и выше, абсолютно одинокий и уязвимый в эти долгие, казалось тянувшиеся вечность, минуты.
Не двигаясь и закрыв глаза, Риддик стоял возле иллюминатора.
Он слышал, как, тихо прошелестев своими юбками, на балкон командного центра поднялась Дамэ. Он слышал, как часто и тяжело дышал Тоал, как молчали техники мостика. Он слышал, как в своем склепе притихли серые твари. Он слышал тишину, повисшую в коридорах флагмана и кораблей, готовившихся к битве.
Он слушал тишину.
И картинка складывалась, открывая цель.
Мир был старым как Галактика, и правила в нем не менялись.
И первым правилом было — выбрать жертву. С жертвами Риддик был знаком.
Вторым — рассчитать время. Время отсчитало солнце — одолжив жалкие тридцать градусов своего небосвода.
Третьим — догнать жертву. Враждующие стороны уже собрались.
И четвертым правилом — поймать. В этой ситуации это означало — заставить всех сделать то, что надо было ему.
«Если охотник игнорирует правила — он сам становится жертвой», — предупреждало пятое, самое главное правило.
«А что делают с жертвой дальше?»
И Риддик оскалился.
«Вы хотели войны? Вы ее получите!»
— Я — седьмой Лорд-маршал Империи некромангеров. И я говорю с вами.
Он поднял голову. Глядя в иллюминатор, Риддик не видел всех кораблей ртарцев, но он хорошо знал чувство наставленного на него оружия.
— Вы — древняя раса. В развитии своих знаний, способностей, своих технологий вы обогнали в Галактике всех.
Риддик замолчал, вглядываясь в черноту иллюминатора.
— Я знаю, что ищут Ар за Вратами.
Он обращался ко всем, не только к ртарцам. За его спиной на балконе командного центра, внизу, в Тронном Зале, стояли и слушали некромангеры: командиры, элитные отряды солдат, их подруги и их свита. А еще его внимательно слушали Ар, притаившиеся в своем склепе.
— Маленькое семечко большого Дерева… — продолжил говорить Риддик, и, всем вдруг показалось, что его низкий хриплый голос стал единственным звуком на многие световые годы вокруг. — Оно продолговатое, цвета хаки, с глубокими долевыми полосками и частыми черными вкраплениями. И оно пульсирует и растет.