— Наша игра в отбор привела к тому, что река выбросила на берег волка, с которым не справиться! Устраняя дисбаланс, мы создали вокруг себя возмущение, которое обернется против нас! — Эрихорн поймал испуганный взгляд Эрион и сменил тон. — Где мы просчитались? Неправильно истолковали последнее предсказание, халатно проглядев единственно верный вариант, и пошли не тем путем? Не на того чвикса поставили? Или просто не заметили, что чвиксы стали сильной и развитой расой, расой Людей. Нет, мы ведь заметили это! И направили к ним Черного Тауроса, это невинное существо, до краев наполнив его нашей злобой. Вот только слегка не успели!
— Мы делали все, чтобы выжить! Благодаря этому ты прожил столько тысяч лет!
— Я устал. Все эти тысячелетия я желал только одного. Покоя.
— Смени оболочку. У меня есть одна на примете.
— Риддика надо убить, — Эрихорн понял, о чьей оболочке говорила Эрион. — Немедленно.
— Я сделаю всё, — пообещала Эрион, и, выходя из библиотеки, добавила: — Всё, что посчитаю нужным.
Риддик открыл глаза. Сердце стучало громко и размеренно. Он быстро сел на корточки и прислушался.
Что-то произошло. Воздух стал опасней и холодней, стены камеры будто сжались, время кровью стучало в висках, а тишина громко вибрировала.
С той стороны решетки, в черной подсохшей луже лежали его ножи. Он протянул руку через решетку и забрал их. Потом медленно провел лезвиями по решетке, прислушиваясь к скрежету.
Шлюз камеры открылся.
— Будьте осторожны, этот звереныш кусается.
Эрион даже не отклонилась, когда через ее воздушный силуэт пролетели два ножа, застревая в ком-то менее расторопном и сообразительном. Потом ее рука стала плотной, частично переходя в другую стихию. Она подняла жезл захватывающего луча и опутала им Риддика. Ее люди положили его, беспомощного, на висящую платформу, которую потащили по переходам тюремного сгустка. Эрион летела следом и внимательно следила, чтобы захват луча не уменьшался. Все что оставалось Риддику, это смотреть на Эрион.
— Мне нравится цвет твоих глаз. Зачем ты надел линзы? Ты от кого-то прячешься? От людей или от себя? — ядовито говорила она. — Скоро этот цвет будет цветом моих глаз. Ширах умерла бы от злости. Ее генетические эксперименты ни к чему не привели. Всё что ей удалось, это вывести мелких собачьих драконов с серебристым цветом глаз, и воинов, с тем же цветом глаз, но не способных даже родиться без чужой помощи.
Сердце прыгнуло в груди от ярости, а мышцы затряслись от напряжения, когда Риддик попытался освободиться от луча. Уши перестали слышать оскорбления, глаза налились кровью, а голову мгновенно заполнила только одна мысль.
Которая потом разорвала мозг.
И мысль эта была — смерть.
— Ведь тебя нашли в корзине, практически задушенным собственной пуповиной. Ты помнишь? — издевательски продолжала Эрион. — Ты помнишь…
Свет слился в одну яркую пустоту, а из звуков остались только самые низкие и медленные. Дыхание замедлилось, и казалось, что это были только вдохи, наполняющие грудь и живот. Пытаясь удержаться на краю яростного сознания, Риддик почувствовал, как его переложили на что-то неподвижное, и в тело воткнули сотни иголок.
А потом его демоны, беснуясь и вопя, вырвались наружу…
Сильный поток ветра хлестал по овалу перехода — видно где-то лопнула стена сгустка. Прислушиваясь, Джен Хое медленно шел навстречу ветру, рукой касаясь стены.
Их незапланированная остановка, как сказал Риддик, затягивалась. Дропп больше не хотел ни разговаривать с ртарцами, ни даже видеть их. Он не нашел у них новых, неизвестных ему технологий, как и не нашел новых духовных ценностей и высоких моральных принципов. Всё, что бывшие боги хотели от него, это его тело, оболочку, и ему просто повезло, когда удалось сбежать от них.
Джен Хое нашел заклинивший шлюз, через который свистал ветер. Поднатужившись, он отжал шлюз плечом и вошел внутрь сгустка.
Если здесь и была когда-то лаборатория, то теперь ее не существовало. В комнате не осталось ни одной целой вещи — все превратилось в мелкие куски и в пыль. Стена действительно была порвана, но ее уже заделывали роботы. Среди общей разрухи на полу четко выделялись черные маслянистые пятна, и он попятился, тщательно обходя их. Когда-то, давным-давно, учителя рассказывали, что такие пятна оставались после смерти ртарцев, или от их старой оболочки, если ртарец переселялся в другую оболочку. Но иногда учителя называли эти пятна «Спящие», и умолкали, глядя на искры, летящие из костра в звездное ночное небо. И когда смысл названия доходил до учеников, и воображение дорисовывало остальное, предательская дрожь пробегала по позвоночнику, и становилось холодно, несмотря на жару идущую от костра, и они начинали озираться по сторонам, вглядываясь в окружающую темноту. Джен Хое хорошо помнил те уроки.