После же момента рекомбинации, когда излучение, как мы уже говорили, освобождается от влияния вещества, а вещество, таким образом, — от влияния излучения, барионная материя в достаточно быстром темпе «сползает» в гравитационные ямы, «заботливо приготовленные» темной материей. Контраст плотности значительно вырастает, после чего начинается уже описанная линейная эволюция «светящейся» и «темной» материй совместно. Именно поэтому в структурах, достаточно близких к линейному режиму, — тех же скоплениях галактик — темная материя считается распределенной примерно так же, как и барионная. И, наблюдая галактики и межгалактический газ в скоплениях, мы знаем, где «таится» основная масса.
Для уже существенно нелинейных объектов — типа самих галактик — во взаимосвязи распределения компонент материи появляются определенные тонкости, которых мы не будем здесь касаться.
Итак, открытие анизотропии реликтового излучения стало третьим грандиозным успехом наблюдательной космологии. И использование так называемой нормировки на данные СОВЕ стало обязательным компонентом многих (если не большинства) космологических исследований.
Тем обиднее признавать, что все шансы оказаться первыми были у наших ученых. Еще в 1983 году в ходе эксперимента «Реликт» на борту спутника «Прогноз» были выполнение измерения, аналогичные измерениям на борту СОВЕ1. Однако об
1 С учетом дат, думаем, справедливее будет сказать, что это СОВЕ в 1989 гоДУ выполнил измерения, аналогичные «Реликту». — Примеч. автп.
342
работка полученных данных оказалась весьма нетривиальной задачей — в отличие от эксперимента СОВЕ, где измерения выполнялись на трех различных частотах, радиометр «Реликта» работал на одной-единственной. А данное обстоятельство делало практически невозможным «очищение» сигнала, обусловленного анизотропией реликтового излучения, — от шума, вносимого излучением пыли в нашей Галактике, например. Так что выделение нужной компоненты заняло почти 8 лет.
Но, как бы то ни было, в конце 1991 года у группы исследователей, в которую входили И.А. Струков, Д.П. Скулачев, А.А. Брюханов и М.В. Сажин, появилась уверенность, что открытие сделано. В январе 1992 года о нем было рассказано на семинаре ГАИШ (Государственный астрономический институт им. Штернберга), почти сразу после этого статья была направлена в «Письма в Астрономический журнал», а чуть позже — в авторитетнейший международный журнал MNRAS. На статье в последнем, как каждый может убедиться при желании, стоит дата присылки — з февраля 1992 года. На статье группы исследователей, возглавляемой Смутом, 6 качестве даты присылки значится 22 апреля того же года...
За открытие анизотропии реликтового излучения в 2006 году была вручена Нобелевская премия по физике. Награду получили Джордж Смут и его коллега по команде Джон Мазер.
Наших ученых среди награжденных не оказалось...
Уточним на всякий случай — никто не оспаривает заслуг американских ученых. Точность полученного ими результата оказалось гораздо выше, чем точность результата «Реликта», — и уверенность в этом результате, в силу уже упомянутого наблюдения на различных частотах, тоже была определенно сильнее. Так что в качестве важнейшей космологической нормировки (не потерявшей, кстати, своей актуальности и по сей день) результат СОВЕ используется вполне заслуженно. Но... Как мы уже упоминали, значение постоянной Хаббла, полученное им самим, оказалось завышено почти в ю раз и приводило к серьезнейшим противоречиям с данными других наблюдений. Тем не менее
343
имя Хаббла эта постоянная носит по праву. Ведь наблюдательным образом закон расширения Вселенной первым получил именно он.
И нам представлялось бы справедливым, если бы Нобелевская премия по физике 2006 года была бы поделена между американскими и российскими учеными. Одним — за само открытие анизотропии, другим — за наиболее точное ее измерение, имеющее огромное прикладное значение в космологии. Тем более что сам лауреат, Джон Мазер, полностью признает приоритет наших ученых в открытии анизотропии: «Я, конечно, хорошо знаю эту работу. Эксперимент “Реликт” был проведен очень давно, задолго до запуска СОВЕ. Это была одна из первых попыток обнаружить анизотропию фонового излучения, и, насколько я знаю, она оказалась успешной. Так что я могу сейчас поздравить участников “Реликта”. Хочу только добавить, что они были не одни, в те годы многие ученые трудились изо всех сил над аналогичными проектами.