И, с другой стороны, он не предвидел трансцендентального Плюрализма, семена которого, скрытые в новейшей мысли Запада, должны были взойти на почве Европы, вспаханной войнами и социальными потрясениями. Ср. Борис Яковенко: Vom Wesen des Pluralismus (Бонн, 1928 г.), где взяты девизом слова Г. Риккерта: "Das All ist nur als Vielheit zu begreifen" ("Целое постижимо лишь как множественность").} Как религии Запада не могут, по его мнению, отделаться от антропоморфического представления о своих Богах, {Здесь он уже наверное ошибается. К несчастью, индийский ведантист совершенно не постигает глубокого смысла великой христианской Мистики, которая, как и высший Ведантизм, переходит пределы образов и форм, применяемых в популярном антропоморфизме или в угоду ему. Но можно опасаться, что христианские учителя второстепенного порядка, с которыми он имел дело, знали об этом не больше, чем он сам.} так науки не могут возвыситься за пределы Реальности, созданной по мерке человеческого разума. {Повидимому, Вивекананда не был особенно близко знаком с высшими построениями современной науки; вряд ли он знал математику многих измерений, неэвклидову геометрию, "Логику бесконечного" и эпистемологию, "науку наук" Канторианцев, "которая должна показать нам, чем были бы науки, если бы не было ученых" (ср. Анри Пуанкаре, "Последние мысли" и "Наука и Гипотеза"), Но весьма вероятно, что каким-нибудь обходным путем он постарался бы приобщить их к науке – религии. И, действительно, я иногда чувствую в них, какими-то вспышками, нечто вроде религии, не познавшей самой себя, – самое яркое пламя современной веры на Западе.} Нужно найти вселенную, которая заключала бы все вселенные. Решение задачи было бы в том, чтоб открыть то nescio quid, которое было бы общим свойством всех вселенных, низших миров наравне с высшими. Древние мыслители Индии установили, что, чем дальше они удалялись от центра, тем более выражены были различия, а чем ближе они подходили к центру, тем больше они замечали близость Единого. "Внешний мир, согласно их представлению, очень далек от центра, и не там можно найти общую область, где могли бы встретиться все явления бытия". Существуют явления, отличные от явлений внешнего мира: явления умственные, нравственные, интеллектуальные; существуют разнообразные плоскости бытия: исследовав только одну, нельзя объяснить целого. Необходимое условие поэтому – достичь центра, откуда расходятся пути, ведущие во все плоскости бытия. Этот центр – внутри нас. Древние Ведантисты в своих изысканиях пришли, наконец, к открытию, что в самом глубоком ядре души заключен центр всей вселенной. {Джнана-иога: "Осуществление" (29 октября 1896 г.). Вивекананда анализирует здесь Катха Упанишад и перефразирует глубокую легенду о юном Начикетасе, искателе истины, беседующем с прекрасным богом смерти, Иамой.
Христианская мистика сделала то же открытие. Это – глубокие недра души, "der allerverborgensie, innerste, tiefe Grund der Seele" (самое скрытое, внутреннее, глубокое дно души). "Иногда его называют дном, иногда – вершиной души" – говорит великий Таулер. "На этой глубине душа имеет несказанное родство и близость с богом… На этом дне, самом глубоком, самом внутреннем, самом сокровенном, Бог существует в существе, в реальности и в субстанции".
А кто говорит о Боге, необходимо говорить и обо всех вселенных.
"Особое свойство этого центра (души), - пишет салезианец Ж. П. Камю, – в том, что оно возвышенным образом собирает в себе все действия и сообщает им тот толчок, который первичный двигатель дает подвластным ему сферам" (Трактат о внутренней Реформации в духе Бл. Франциска Сальского, Париж, 1631. Ср. Бремон, Метафизика Святых, т. I, стр, 56.
Весь этот трактат посвящен исследованию "центра души". И это странствие к его открытию естественно принимает, как у Ведантистов, космический характер.} Туда и нужно направиться. Нужно углублять шахту, копать, видеть и осязать. В этом и состоит истинная роль религии в том смысле, как ее понимают индусы, ибо, как мы видели, она прежде всего, если не исключительно, – "вопрос факта". В этом отношении Вивекананда идет столь далеко, что дерзает написать: "Лучше не верить, чем не почувствовать" (то есть воспринять и испытать). Мы видим, какая странная потребность в науке постоянно примешивается у него к религии.
Но эта особая наука хочет пользоваться и особым опытом, трансцендентального характера.