Как же и где найти путь к свободе?
Для Вивекананды, как и для всякого человека, обладающего чувством героизма, не может быть и речи о том, чтобы заранее бросить оружие, поднять руки, покориться в отчаянии; или, что хуже, "как иные агностики, закрыть руками глаза и, повторяя: "Что могу я знать?" – хватать мимоходом все мелкие наслаждения, которые касаются нашей кожи, – личинки, плывущие по течению реки!.. Крик души, Великий Голод, кто утолит его? Не этими же кусочками мяса можно наполнить зияющую пучину. Все розы Эпикура не помешают ему взвиться "а дыбы, подобно коням Орканья на Campo Santo, когда они почуют смердящий труп. Ему необходимо выйти из сада мертвых, из круга могил, покинуть поле смерти. Освободиться или умереть! И, если нужно, лучше умереть, чтобы освободиться!" {Здесь ярко проявляется ошибка психопатологии, приписывающей чистому самосозерцанию характер "бегства" и не видящей в нем элементов "сражения". Великий мистик, вроде Рюисбрука, Экхарта, Жана Делакруа или Вивекананды, не бежит. Он бесстрашно смотрит в лицо Реальному. И вступает в битву.
"Лучше умереть на поле битвы, чем жить, потерпев поражение!"}
Этот мощный голос древней Индии, звучащий вновь из уст Вивекананды, и есть, по его мнению, девиз, лозунг, начертанный на знамени всех религий, исходный пункт их многовекового шествия. Но это также лозунг я отправной пункт всех великих умов науки: "Я проложу себе дорогу к истине, я отдам жизнь, чтобы ее завоевать". {Вивекананда приписывает его Будде. Идея борьбы за свободу ясно заметна в чистой христианской мысли. Дионисий Ареопагит делает даже из Христа вождя сражающихся и "первого борца".
"Именно Иисус Христос, как бог, установил эти сражения… Больше того: Иисус Христос выходит на арену с этими борцами, сражаясь за их свободу… Посвященный поэтому радостно спешит к битвам, ибо они божественны… Он пойдет по божественным следам Того, кто соизволил быть первым борцом..." ("Об Экклезиастической Иерархии", гл. 11, ч. 3: "Созерцание", 6).}
Для обеих, для науки и для религия, первоначальный импульс один и тот же. Едина и их вожделенная цель: Свобода. Ибо ученый, верящий в законы природы и стремящийся их открыть, не для того ли хочет этого, чтоб стать их господином и подчинить их духу, освободившемуся через их познание? А религии всех времен – чего они искали? Та же высшая свобода, в которой отказано каждому существу в отдельности, проектируется ими в Бога, в существо более высокое, более обширное, более могущественное, которое ничем не связано (какова бы ни была его форма или бесформенность, созданные воображением), – и они завоевывают освобождение через посредство Завоевателя Бога, богов, Абсолюта или идола; это уполномоченные, которых человечество поставило, чтобы осуществлять вместо него его гигантские стремления. Оно не может удовлетворить их в жизни, но гае может и привыкнуть обходиться без них: ибо они – хлеб жизни, оправдание самого существования.
"…Итак, все идут к свободе. Мы все устремляемся к свободе". {Лекция о Майе и Свободе.}
И Вивекананда напоминает таинственный ответ Упанишад на поставленный ими вопрос:
"Вопрос: Каков наш мир? Откуда он возник? Куда он идет? - И ответ: В Свободе он рождается. В Свободе он пребывает. В Свободе он исчезает (или: растворяется)".
"Вы не можете отрешиться от этой идеи свободы, – продолжает Вивекананда: – без нее ваше существо погибло бы".
Здесь не идет уже речь о науке или религии, о неразумном или разумном, о добре или зле, о любви или ненависти: "все существа без исключения слышат голос, призывающий их к свободе". И все следуют за ним, как дети за играющим на флейте Rattenfдnger'ом. "Даже бешеная борьба в мире происходит оттого, что все стараются перегнать друг друга, чтобы быть поближе к волшебнику и достигнуть обетованной целя. Но эти миллионы существ бросаются, как слепые, не понимая истинного значения голоса. Лишь тот, кто узнает его, поймет сразу не только смысл, но и гармонию поля битвы, где планеты, тяготеющие " солнцу, сестры народов, где все, кто живет, святые и грешники, добрые и злые (их так называют, смотря по тому, идут ли они спотыкаясь или шествуют прямо, но все они идут к одной цели), – все спешат, борясь или объединяясь, к единому объекту – Свободе. {И этот объект, как покажет потом Адваита, есть сам субъект. Он – природа и основная сущность каждого. Он есть Я.}