– пустырь с коровьими тропками (но и высоковольтной линией, несшей в НИИ НПВ нужную энергию);
– а справа, если глядеть с КапМоста, и вовсе – два железных контейнера для сбора и сжинания мусора, хозяйство Петренко.
Михаила Аркадьевича эти контейнеры особенно раздражали. Он добивался и от коменданта, и от главинжа Бурова, чтоб их убрали, переместили. Оба разводили руками: некуда! Особенно обидная, даже оскорбительная для их замысла картина сложилась в последние дни перед опытом: они монтируют свои устройства – а рядом палят весь собранный в зоне мусор. От него дым и вонь. А что вы хотите: на носу Новый год, не оставлять же хлам. У каждого свои дела.
НетСурьез же, напротив, относился к ситуации терпимо, смирял Мишу:
– Странно, что ты не чувствуешь смак контраста. Нет, серьезно. Мы с тобой – да и не только мы – тоже для многих, для большинства, мусор, который невредно бы для спокойной жизни сжечь. Бывало, что и сжигали. Или превращали в лагерную пыль. Но идеи-то осеняют наши головы. Самые крупные дела в мире начинаются от них… И вообще это по-нашему, по-славянски. Среди разорения и нищеты после страшной войны первыми вышли в космос. И еще, и еще… Мы, восточные славяне, ваньки-встаньки: нас кладут – мы поднимаемся. И сами кладем – или кого-то, или на кого-то. Нет, серьезно. Так что воспринимай мир со всеми его ароматами.
Редкая для него длинная речь.
Внизу, на «корыте», под лезвиями электродов рсположили собранную в коническую, наподобии вулкана кучу весь каменный фундамент бывшей Аскании 2. Ничего к ней не прибавили ни из гор, ни с астероидных орбит, ни, понятно, из МВ. По расчетам НетСурьеза того, что есть, для двух Дроблений должно хватить.
Виктор Федорович и здесь остался верен себе: во всех местах ВнешКольца и под ним около новых устройств (кои все будут так или иначе колебать и искажать неоднородное пространство и все, что в нем) расположил датчики своих свето-, вибро-, пневмо-, полевых и каких-то еще преобразователей – в звуки. И вывел динамики, стереопары их на Капитанский Мост. Даже укорил НетСурьеза и Мишу, что они не сделали это около стенда в лаборатории:
– Чудилы, у вас бы быстрей дело пошло, и веселей. Уши-то у вас не работали.
– Нет, почему: мы ими как раз это дело и прохлопали, – отшутился Панкратов.
– Вот именно!
Буров несколько досадовал, что они и от него таились, даже чувствовал обиду. Ну, от Бармалеича и прочих Мендельзонов понятно… но от него! Разве он не поддержал бы. Впрочем, ладно, главное такое дело своротили, как гору. Теперь вышло бы в окончательном замысле!..
Аля Панкратова и жена Васюка Александра Филипповна сдружились в эту ночь. Проводили старый год с малышами, встретили новый у елки (для Сашича, Димича и Игорька первой в их жизни), потом уложили детей, сами перебрались на кухню – и разговаривали обо всем. Для Саши была не слишком понятна, но крайне интересна семейная жизнь Панкратовых в башне; Толюн-молчун мало ей об этом рассказывал.
Дети Надземелья тоже сблизились с ровесником Мишкой Васюком. Он, собственно, был постарше и ростом повыше, сначала показывал свое превосходство и снисходительность к малявкам. Но когда дело дошло до компьютерных игр, его превзошли все трое; и наиболее самый младший Игрек Люсьенович – по понятной причине. Далее было взаимное уважение и согласие, перешедшее в дружбу. Даже спали потом в обнимку.
И на Александру Филипповну произвели впечатление трое малышей из Шара:
– Ох, Аля, какие они у вас развитые! Не со всяким взрослым так интересно поговорить, как с ними.
(Забегая вперед, сообщим, что Анатолий Андреевич впоследствии, используя интерес и новые симпатии жены, своего сына тоже перепасует в НПВ-мир. Будет брать с собой на работу – и Мишкино время жизни потечет почти так, как у близнецов, у Игорька и у самого Толюна, вообще у «верхних», со средним К12. Когда же Александра Филипповна спохватится, будет поздно.)
Но вернемся в НИИ, на Капитанский Мост.
На ВнешКольце под ним орудовали Толюн, бригадир Терещенко, техники Олег и Микола из его команды (предупрежденные об опасности и согласившиеся быть добровольцами); в зоне оставался Петренко; даже охрану удалили. В Координаторе за всем по экранам следили Люся Малюта и Иерихонский.
Впрочем, Шурик в половине двенадцатого убедил свою «зверь-бабу Малюту Скуратовну», что она справится сама, – и тоже прибыл на Мостик. Он же все это первый рассчитал и предложил, как же без него!