Но дальше бежать от нахлынувшего на меня приключения я больше не могла. Бог наградил меня великим чувством, которое больше никогда не повторилось со мной. Я знаю, что он не любит меня в понимании этого слова, в нашем понимании, но он совершенно точно привязан ко мне. Тогда я для себя решила, что просто позволю ему проявить себя дальше, я просто позволю судьбе показать мне, насколько далеко это все может зайти, показать мне, на что способен этот холодный мир, показать, есть ли тут еще место для чего-то настоящего и прекрасного.
Никто никогда не поверил мне, что Джек стал для меня подлиннее всего, что лежало вокруг. На самом деле, я его не видела, не трогала, не осязала, но я его чувствовала, ощущала и верила в него. Я верила в него, как люди верят в Бога, а самого Бога просила не отбирать его у меня, не трогать этот островок рая моего сердца, ибо не сомневалась, что только высшие силы могли сохранить Джека. Я еще клялась ему сама, клялась, что никому не отдам его, что сделаю все, что только может сделать человек, поэтому меня и наказали – я не сдержала слово, и никогда не могла бы его сдержать. Для этого я слишком гордая. Да, слишком гордая и ленивая. Я все жду, что кто-то в один прекрасный день постучит в мое окно с коробкой подарков, как на День рождения, после чего мне не придется за чем-то гнаться, и мое счастье придет ко мне само. Не надо смеяться, я и вправду верила, и сейчас немного верю, что мир может дать тебе все, что не всегда за своим надо бежать, что часто решение проблемы найдет тебя, а тебе самому порой твои старания только во вред. Да, так и есть, но это правила работает с кем угодно, только не с тем, кто его придерживается.
Джек, мой милый, мой хороший, единственный мой. Так ласково я могу говорить только о тебе одном. Я говорила эти слова многим, нет смысла скрывать это, но делала я это в ответ на чьи-то эмоции, мои же настоящие в это время были обращены к тебе одному. Загадка, почему суждено выделять из миллиардов одну улыбку всегда будет терзать меня. Я так хотела разлюбить его, так старалась. Был, по меньшей мере, десяток попыток забыть его, вычеркнуть, и в нем самом нет и не будет ничего особенного, и ни один из этих раз не сработал, ни в один я не смогла отпустить своего американца, никогда. Мне становилось легче, только когда я повторяла себе свое вечное правило: «Мы все тут ненадолго, и ничто не важно до такой степени, чтобы задеть тебя». Впору выколоть эти строки себе на лбу, глупая.
Время так жестоко… Я расскажу вам о том дне, когда я впервые осознала, что это мой пик счастья. Вернее, это не мог быть один день и один миг – их было несметно много, но отчетливее всего я помню первый.
Прошла не одна неделя нашего с Джеком знакомства. Он исправно писал мне каждую ночь, перед сном и каждое утро, сразу по открытию глаз. То было такое же утро. Я собиралась идти на курсы в университет. А встала, как обычно это бывало во времена Джека, непозволительно рано, в пять. Потянулась к телефону, и сразу увидела его сообщение. Глаза еще не опомнившись с ночи, болели, были красными с элегантными мешками под ними.
-С добрым утром, - ответила я.
-Ты встала так рано, иди, поспи еще немного.
-Что-то не хочется. Через несколько часов надо будет уходить, а я хочу посвятить это время тебе.
-Ох, мисс, ты слишком милая.
-Только изредка.
-Всегда. Я кстати все хотел попросить тебя о разговоре.
-О разговоре?
-Видишь ли, очень хочется услышать твой голос, увидеть тебя. Пожалуйста.
Мое сердце забилось в лихорадке, я ответила:
-Можно устроить…
-Отлично!
Наш первый видеочат. Я волновалась больше, чем, если бы мне предстоял прыжок со скалы без страховки. Посмотрелась в зеркало и отпрянула: спросонья, в мятой пижаме, растрепанная, с синюшным лицом. «Оно и лучше» - сказала я себе, - «Пусть не сильно рассчитывает на красотку, буду рубить правду-матку». Наконец настала эта минута тревожного звонка, раздавшегося на планшете. Я на секунду глянула в окно – там все еще темно, а в комнате тусклый свет, все неубрано, вокруг тишь, и я, тонущая в болоте этой авантюры.
-Привет…
-Привет…
И я теряю сознание, сейчас отключусь. Сижу в странной позе у стенки, держу планшет трясущимися от ужаса руками. Сейчас-сейчас, уже вижу его лицо… Да, это мой Джек.
Я увидела своего малыша, своего мальчика. Он лежал на кровати, так же, как я. Он только вернулся домой. На нем кепка и красная футболка, он смущенно улыбается. Эти глаза, этот небритый подбородок, он снимает кепку – эти рыжие волосы. Мороз по коже.
-Слава Богу, это ты, - он снова говорит первый. – А то уже стало создаваться впечатление, что я в отношениях с экраном от телефона.
Джек, казалось, совсем не волновался, сразу же стал много рассказывать, так легко, так непринужденно…
-Да, это я, вот живая, правда, не очень хорошо выгляжу, ты уж извини. Сам понимаешь: раннее утро.
-Я больше всего на свете люблю твой утренний вид, Мэри, ты прекрасна. Знаешь, в какой-то момент я испугался, что ты фэйк, уж больно красивая для ищущей что-то в сети девушки.
-А в Америки все такие льстецы?
-Нет, только те, что из Австралии.
Мы оба засмеялись, и все стало еще проще.
-Ты меня приятно удивила, у тебя превосходный английский.
-И ужасный акцент.
-Он невероятно милый.
-Правда?
-Честно-честно.
И мы разговаривали. Много. Обо всем. Совсем, как в переписках. Вот только уровень непомерно возрос. Я видела его глаза, его улыбку. Иногда я замолкала, и он тоже молчал. Мы смотрели друг на друга несколько секунд, я не выдерживала, заулыбалась еще больше, отводила взгляд. А порой он смущался больше моего. Это происходило, когда я замечала интересную деталь на его лице, или в комнате, или на одежде, и долго, пристально смотрела туда, задумываясь о чем-то, потом переводила взгляд на его глаза и тут он не выдерживал:
-Почему же ты так смотришь на меня?
Или еще так:
-Ну почему же ты все время улыбаешься?!
Но любимым исходом нашего молчания было, конечно же:
-Ах, почему же ты такая красивая…
Без слез не вспомнить, как я была счастлива в эти секунды. Я думала, что это не закончится. Вечная сказка. Вечное: «И жили они долго и счастливо». Представьте, что после слащавой истории о Белоснежке или Золушке, на этих финальных словах вы бы не остановились. Я имею в виду, ничего уже дальше не расскажешь, но вы не останавливаетесь. Ваша красавица-дочка лежит в своей розовой кроватке, сонная и счастливая, воображая себе эту бедную принцессу, которой после стольких мук повезло встретить принца. И вы, почему-то, никогда не задумывавшиеся, почему постоянно мучаются только принцессы, а принцы живут припеваючи, продолжаете говорить эти заветные «долго и счастливо». Поначалу всем нравится – это только укрепляет эффект от рассказа, но что же делать, когда у вашего ребенка уже сбился сон, ваш монотонный голос ему надоел и он, бедняжка, вовсю ревет. Хватит, мама, твое лживое «долго и счастливо» всех достало. Поэтому вы так и не делаете. И жизнь, видимо, ласково принимая нас за деток, дает этот счастливый конец только раз, а потом оказывается, что никакой это не конец. И, чтобы малыши не заскучали, продолжает наши страдания в поисках нового принца. И тут она не щадит даже принцев, хотя, им, бесспорно, повезло больше. На самом деле, им эта принцесса была и так до лампочки. Но что они нам говорят? Правильно, что она пленила его своей красотой. То есть вы хотите сказать, что у принца, который живет в замке и каждый день видит сотни девушек на балах и приемах есть недостаток в женской красоте? Давайте говорить детям правду. Она одна, такая беззащитная, простая, вот уже вся его. Почему бы и не влюбиться. Никто ведь не расскажет вам, что случилось после того, как он укатил ее на своем коне в закат. А потом они вырастают и влюбляются во всяких Джеков.