- Не хочешь пойти в ресторан? Мы бы отметили... Сегодня же твой день.
Он как-то смущенно улыбнулся и замешкался. Мы стояли на Потемкинской лестнице, разглядывая распластавшееся вдалеке море, что покрывало здание мор вокзала. Он взял меня за продрогшую руку и вновь нервно выдохнул:
- Пойдем. Пойдем, куда захочешь. Куда угодно пойдем.
Я потащила его в первый попавшийся ресторан в самом сердце города. Тут, в тепле я могла снять верхнюю одежду и не без упоения смотреть на его дрожащие, блуждающие по мне голубые глаза. Я была в черной водолазке, без белья. Его губы заметно обсохли, он стал жадно их облизывать, что вызвало у меня нападок смеха.
- Не переживай так, после тридцати уже легче.
Джек ничего не ответил мне, но все еще таращился на меня, уже сидящую с меню в руках. Я заказала нам какого-то салата и стейки, а он взял вино и шампанское. Разговор никак не шел, и, когда меня стал напрягать его взгляд, пришлось завести тему:
- Странный у нас какой-то праздник, да? Даже никого нет.
- У меня и так никого нет, - сухо ответит Макс.
- Ну, я же тут.
- Ты сегодня выглядишь иначе.
- Хуже?
- Нет, я бы сказал, холод тебя приукрасил.
Я глянула на свое отражение в окне и от вида затвердевших сосков и ярко розовых от холода щек, мне стало неловко:
- Ужасно...
- Ну что ты. Твои чары стали только сильнее.
- Макс, скажи, я тебе так сильно понравилась, что ты решил поехать за мной?
- Нет, просто хотелось напоить семнадцатилетнюю еще разок в жизни.
Мы посмотрели друг на друга серьезными глазами, рассмеявшись через секунду, как дети. Понемногу атмосфера разрядилась.
Наша беседа развилась, переходя с одной темы на другую. Принесли шампанское. Мы подняли бокалы за его празднование, потом за здоровье, потом за любовь, за СМИ, еще раз за него и еще раз за любовь. Я наконец вспомнила о подарке. В моих наманикюренных пальцах показалась фиолетовая коробочка.
- Это тебе, друг мой.
Он вертел коробочку в руках, а открыв ее, ахнул, как ребенок:
- Стоящая вещица!
Лицо расплылось в улыбке, мы вновь чуть опьяненные. Макс наклонился ко мне и поцеловал в щеку, совсем легко, поблагодарив еще раз.
- Мне жаль, что подарок такой скромный, - сказала я, понимая, что ему этот день обошелся в сотню раз дороже, чем мне.
- Дорогая, - вино уже делало свое дело, - тебя одной уже было достаточно.
Он одарил меня своим поцелуем еще раз. Мои ноги подкосились. В этот момент мне написал Джек. А я тут целуюсь с его ходячей копией.
- Это он пишет? - сдержано спросил Макс, глядя на мой иступленный взгляд в телефон.
- Да. - грустно ответила я. - Не целуй меня больше.
Он опустил глаза:
- Как пожелаешь, принцесса...
Это мучительное "принцесса". Джек написал с работы. Он нашел лишнюю минутку на пару сообщений. С полчаса я молча сидела с Максом, проводя все время в сети с другим.
- На самом деле, - сказал вдруг Максим, - мне обидно, что я не тот Джек. А ведь не хуже.
Я ответила ему со смешком, не отрывая глаз от экрана:
- "Малыш, ну я же лучше собаки".
Он наиграно улыбнулся мне. Но грусть его не давала мне покоя. Не хотелось надолго задерживать взгляд на нем, чтобы в который раз не ловить себя на их странной схожести. К счастью, характером Джек и Макс были более чем разными, и это немного уравновешивало ситуацию. Мой Джек тогда так ласково сказал мне, что напишет еще немного позже, что в эти дни он так занят, и что ему жаль, что времени на наши разговоры стало меньше. Сказал и снова пропал из онлайна. Я с нескрываемой тоской отложила телефон:
- Ушел...
Макс с минуту молчал, а потом, бросив на стол деньги, встал:
- Не терплю грустных глаз у девушки. Кошмар! - он обрел твердость в голосе. - Идем.
- Куда? - я торопливо укрывала плечи в пуховик.
- Как куда? - он нахмурился. - К морю. Это Одесса, черт побери, тут ходят только к морю!
Я безропотно пошла за ним, подхватив под руку своего сильного, ставшего внезапно дерзким, друга и не смела ему перечить, хоть и думала только о Джеке.
Такая дивная женская особенность - доводить мужчину до раздражения и крика, и чуть заслышав его злой рев, уподобляться овце, идущей на убой. Лже Джек отвел меня к морю, как и обещал. Впрочем, он содержал и обещание не целовать меня. За весь вечер он не дотронулся своими губами ни до одной части моего тела. Так замечательно знать, что ты можешь быть в полной безопасности с человеком, тебе с ним будет хорошо, а ты не обязана ему ничем, он тебя никогда не обидит и не позволит себе лишнего. А чуть что не так, можно смело отвесить ему пощечину и дуть свои большие губки в возмущении. Это, кажется, называется подкаблучник, но куда там! Я же не ношу каблуки.
Мы сидели уже возле дельфинария, сидя прямо на камне перед открытым холодным морем и жевали сосиски в тесте.
- Скажи, а ты всегда такой?
- Какой?
- Ну, - откусила я еще кусок, - необычный.
- Только когда влюблен или в отпуске.
- Так ты влюблен? - улыбнулась я, вставая с камня и пересаживаясь на скамейку чуть дальше.
- Нет, у меня отпуск.
Я испачкала его лицо в кетчупе от сосиски:
- Как грубо!
Мы посмеялись друг над другом, он поднял меня на руки и поднес к воде.
- Скажи, что любишь меня! - заорал он на весь пляж. - Говори, нето я скину тебя в воду на съедение медузам!
- Я люблю! - что есть силы завопила я вне себя от страха, хоть и чувствовала его сильные руки и не верила, что он меня отпустит; меня пугал лишь алкоголь в нем. - Я люблю тебя, Джек!
В миг лицо Джека изменилось, он прижал меня сильнее к своей груди и прошептал:
- Ах, бессердечная маленькая девочка.
Он опустил меня, ноги подкосились. "Мне повезло, что он не скинул меня в тот же момент" - пронеслось в голове.
- Макс, прости, я такая глупая!
- Все в порядке. Ты же не виновата, что отдала себя другому задолго до меня.
И вправду. Я сказала, как есть. Пусть лучше он знает, и мы не станем обманывать друг друга.
- Ну, что же ты так унываешь. Будто нет партии для зрелого мужчины лучше школьницы мелкой. Сегодня же твой день рождения! А ты тут киснешь...
- Скиснешь тут с тобой, - он потрепал меня по щеке.
Мы пошли дальше и забрели в парк аттракционов. Как всегда, в холодную ночную пору здесь было ярко, шумно, но немноголюдно. Я завороженная рассматривала огни и редких прохожих. Тут было много пар, и мне отчего-то захотелось приобнять Джека:
- Мне просто холодно, - сказала я ему.
А он и не спрашивал ничего. Просто медленно шел, озираясь по сторонам и вздыхая.
- Скажи мне, милое дитя, - заговорил лже Джек, - а не хочешь ли ты прокатиться на колесе обозрения?
- Хочу.
Конечно, я хочу. Хочу, потому что никогда не каталась. Потому что его запустили только несколько дней назад. Потому что нет его. Потому что есть не тот, другой, такой похожий. Девушкам нужна романтика. Иногда (точнее, чаще всего) совсем неважно, кто дарит тебе эту романтику, если есть цветы и поцелуи...разговоры с обоюдным пониманием. А иногда ты влюбляешься по уши. Вот так банально и глупо, потому что ты дура или потому что он идеал. Почему же мы изменяем своей любви ежесекундно?
Джек взял мою руку в свою и улыбнулся, чуть повернув голову. Что-то скользкое, странное скользнуло в этом прикосновении. Мы сели в кабинку, промерзшую от холодного ветра и снега. Кроме нас еще несколько заполненных кабинок, но чувство такое, что мы тут одни. Морозец пробегает по нам. Я посмотрела в большие полные чувств глаза Джека. Они были грустными, снова. Мне захотелось сделать его день радостным и приятным. Колесо поднималось выше и выше. На миг, очень короткий миг мы зависли на самой вершине и посмотрели друг на друга. В этом свете звезд Макс был таким Джеком, от головы до пят. Он отвел взгляд вниз:
- Ты знаешь, я никогда не целовался на колесе обозрения.
- Бедный. А в кино?
- В кино целовался, - улыбнулся он. - Часто, не с одной.