Выбрать главу

К нему на прием пришел классического вида браток — пивной живот, златая цепь и пальцы веером, — и Семен, удалив страдальцу зуб, заодно вывихнул ему челюсть, по всем признакам неоднократно и сильно битую. А поскольку обезболивание еще действовало, наработанным приемом тут же вернул ее на место в полной уверенности, что пациент не заметил ничего необычного. Но многоопытный браток смекнул, в чем дело, и на прощание погрозил врачу толстым волосатым пальцем.

Семен давно забыл о нем и думать, когда к концу приема браток, трагически мыча, опять ввалился к нему в кабинет с вывихнутой челюстью и выразительной жестикуляцией.

Немало изумленный эскулап провел обезболивание и, забыв в ажиотаже обмотать полотенцем руку, еще раз вправил многострадальную челюсть. Но тут браток непроизвольно защемил рот с такой нечеловеческой силой, что в глазах у врача потемнело.

С «укушенной рваной раной первого пальца правой кисти», как было записано в истории болезни, а также повреждением подлежащего нерва Семен Колбаса и загремел на больничную койку.

Но это был еще не конец истории. Последний сокрушительный удар браток нанес ему на следующий день, появившись в палате с двумя огромными пакетами жратвы и всевозможных напитков.

— Ты, эта, не серчай на меня, кореш, ну, что я пасть-то захлопнул. Я сам не понял, как это случилось, — винился он, выкладывая на тумбочку зажаренную в духовке курицу, котлеты, батон копченой колбасы, головку сыра «Тильзитер», кусок буженины, сочные ломти «Тамбовского» окорока, маринованные огурчики, свежие помидоры, пучок зеленого лука, фрукты, воду, водку, боржоми и двухлитровую упаковку сока «Моя семья».

— А как получилось, что ты второй раз челюсть вывихнул? — затрепетал ноздрями холостой Семен, вдыхая божественный аромат домашней снеди.

— Ты не поверишь! — хохотнул браток. — Я пацанам рассказывал — все в лежку валялись. Прихожу я, эта, домой, открываю почтовый ящик, а там извещение из венерического диспансера: приглашаем, мол, гражданина Скворцова П.П. — меня, значит, — на обследование по поводу сифилиса. Вроде я с кем-то контактировал, с больным, значит. Ну, то есть какая-то падла меня заразила. Ты понял?! Я охренел. «Ни фига себе, — думаю, — неделя начинается! То зуб, то сифилис». Поднимаюсь домой и Зинке, своей жене, значит, бумажку эту показываю. А сам, эта, слова сказать не могу, ну, будто замкнуло меня на хрен. А Зинка бумажку прочитала, руки в брюки, ну, ты, говорит, блин, даешь! И так мне обидно стало, прям до слез. Схватил я ее за грудки. «Это ты, — ору, — сука, даешь, а я потом лечусь!» А она мне хрясь по морде! Ну и выбила челюсть…

Обитатели палаты весело заржали. Особенно веселился переломанный в дорожно-транспортном происшествии сосед слева — так бурно изнемогал от безудержного хохота и сопутствующей ему боли в пострадавших членах, что металлическая конструкция, удерживавшая его ногу в подвешенном состоянии, ходила ходуном. Не смеялся только Семен Колбаса.

— Так ты что, болен сифилисом? — севшим голосом спросил он, понимая, какие это может повлечь за собой последствия для него, укушенного инфицированным зубом.

— Не-а, — расплылся браток в безмятежной улыбке. — Это дружбан мой, Леха Журкин, пошутил. Разыграл меня первого апреля. А я в почтовый ящик редко лазаю, вот только в мае и нашел…

Трагикомическое происшествие подействовало на него так сильно, что Семен решил сменить ненадежный стоматологический табурет на административное кресло и, утвердившись в новой должности, переманил в свою клинику Веронику. Теперь она трудилась под теплым мужниным крылом, но старых подружек не забывала, приходила в гости.

— Вероника! Какая ты стала! — восхитилась Алена, разглядывая подругу. — Постриглась. Тебе идет.

— А Раиса сказала: «Как курица щипаная». Мы с ней в коридоре столкнулись.

— Раиса скажет, ее послушать…

— Ну, рассказывай, как ты живешь? Как твой… укушенный?

— Вот смотрите, подарил мне вчера, — похвасталась Вероника, демонстрируя массивную подвеску — изящную женскую головку на стройной шее венчал высокий убор, усыпанный крохотными сверкающими камушками.

— Шикарная штучка, — оценила Ольга. — Стоит, наверное, немерено.

— Да это бижутерия, — засмеялась Вероника. — Но тоже, конечно, недешевая. Знаешь, кто это?

— Не-а.

— Нефертити.

— А я и не ферчу, — удивилась Ольга. — Я правда не знаю.

— Была такая египетская царица, — пояснила Алена. — Ее так звали — Нефертити.

— Ален, — повернулась к ней Вероника, — ты какая-то смурная. Случилось что?

— Да нет…

— Я же вижу.