- Уж чего-чего, а счастья на мою долю выпало с излишком, на пятерых хватило бы! - не понимая причин зависти, иронически отвечал Сергей.
- Что руки... Ты бы посмотрел на себя с Таней нашими глазами. Любовь это тоже счастье. - Говоривший задумался, помолчав, добавил: - Некоторые и с полным комплектом рук и ног, а вот не находят общего языка, калечат друг другу жизнь... да еще как... и не замечают этого...
Назначенный день и час операции надвигались все ближе и ближе. Были сделаны последние предоперационные анализы, проведены исследования, а Сергей не решался сказать Тане, на какое время назначена операция. Не хотелось прибавлять волнений в ее и без того беспокойную жизнь, и вместе с тем Сергей чувствовал, что обидит ее, если не скажет. Лучше пусть обидится на меня, чем будет затыкать уши под дверью операционной", - решил наконец он.
В день операции Таня пришла в клинику раньше обычного. Улыбаясь, вбежала. в палату и остановилась в дверях.
Сергей лежал на постели в знакомой позе, бледный, крестнакрест перепоясанный через грудь бинтами.
- Что такое, Сережа? - шепотом спросила она.
- Все в порядке! Только с операции... - слабо улыбнулся Сергей.
- Я так и знала. Все утро меня как магнитом тянуло в больницу. Чувствовала, тут что-то неладно.
- Чего ж неладного? Жив... даже улыбаться могу...
- Как... операция?..
- Хорошо, Танечка, хорошо. Разве может быть плохо?
- Больно было?
- Испытывал себя - выдержу или нет, чтоб не пикнуть, А ассистент, черт, все время забывал новокаин вводить.
- Ты бы сказал...
- Говорил. Смеется: "Смотри, доктор, сегодня у тебя два ассистента". А тот ему: "Такие больные, коллега, не хуже нас в медицине разбираются. На собственной шкуре практику проходили",
В больнице обедали. Таня сидела рядом с Сергеем и кормила его. Они всегда затягивали время, отведенное на еду, чтобы подольше побыть вместе, поговорить или просто молча посмотреть друг на друга.
В дверь вошла дородная женщина и оглядела больных,
- Петров есть здесь?
- Да, я... - Сергей почему-то испугался.
- Вас просят сойти вниз, протез примерить,
- Чего?
- Протез.
- Уже готов? - не веря своим ушам, переспросил Сергей,
- Первый раз заказываешь?
- Всю жизнь только тем и занимался, что протезы заказывал, - буркнул Сергей.
Не верилось, что сейчас, через минуту, он сойдет вниз, на первый этаж, и увидит руку, не живую, искусственную, которая отныне займет место той мускулистой и сильной, и он должен принять ее, свыкнуться с ней, как с частью своего тела. Сергей испуганно посмотрел на Таню, сорвавшимся голосом спросил:
- Что делать, Тань?..
Протез лежал на столе, согнутый в локте, с натянутой на кисть черной перчаткой. Непомерно длинный большой палец неуклюже прижимался одним кончиком к указательному, образуя неестественную щепоть. От локтя тянулись ремни, сходились на уровне плеча в перепутанный клубок. Сверху, на локтевом сгибе, блестела никелированная гайка.
"А если она раскрутится? - мелькнула шальная мысль.
Человек в черном фартуке поднялся со стула и взял протез в руки. Тот щелкнул и разогнулся в локте. Ладонь оказалась перевернутой вверх, и Сергей с внезапной неприязнью отметил: "У меня пальцы были короче..."
- Примерь-ка! Если что не так, не стесняйся, говори. Чтобы потом претензий не было. А то вы народ какой!.. Поскорей получить и айда, а потом - тут не так, там не эдак, трет, жмет, и понеслось...
- Я первый раз...
- И никогда не видел?
- Не приходилось...
- Тогда смотри. Вот эта тяга отжимает палец. Вот так, - протезист потянул за кожаный шнур, большой палец отошел от указательного и с легким щелчком вновь сомкнулся в щепоть. - В локте протез сгибается от движения плеча вперед. Вот и вся механика.
- Ясно, - ничего не поняв, сказал Сергей и насупился. Он уже видел, что прекрасная искусственная рука, гибкая и подвижная, рисовавшаяся ему в долгие часы послеоперационных ночей, останется всего лишь мечтой. "Но, может быть, этот примитивный прибор, называемый протезом верхней конечности, хоть как-нибудь поможет..."
Надев протез, Сергей ощутил неживой, отталкивающий холод металла и толстой бычьей кожи. Холод проникал до самых отдаленных клеток мозга, студил сердце, жестко отталкивал от себя. И, будто приняв этот непонятный вызов несовместимости, вражды и неприязни, все клетки организма Сергея восстали против протеза, так же жестко отталкивали его, не хотели не только принять, но и допустить приближения к себе. Первым желанием было поскорее сбросить с себя этот инструмент и бежать прочь. "А что же делать, другого-то пет, может, свыкнусь..."
- Неловко? - сочувственно спросил мастер. - Так, дружище, у всех поначалу. С протезом надо сжиться.
- Долго?
- Кто как. Одни быстро, другие долго. Бывает, вообще не могут привыкнуть. Мучаются, мучаются, психанут - и в печку протез.
- А потом?
- Что ж потом! Винят нас, протезистов. А сам посуди: при чем тут мы? Так природа устроена.
- Я не выброшу. Мне работать надо. Да и зачем тогда было ехать сюда?
- Это ты правильно сказал: работать. От безделья-то с ума сойти можно. Был у нас месяца три назад гастролер один. Кистей рук нет. Ба-тюш-ки-и! Чего он только не вытворял! Что ни день, то пьянка, дебош. Выгнали как миленького из больницы! А он даже за протезами на завод не зашел. Я так понимаю: совсем они ему не нужны. Голову зря морочил!
- Если бы мне только кистей недоставало... А то отчекрыжили... дальше некуда, - вздохнул Сергей.
- Ты не унывай! - бодро перебил его мастер. - Главное, чтобы человек сам себя не потерял вместе с конечностями. Вот ведь в чем вопрос! А руки?.. Дело всегда найдется. Было бы желание и, - мастер потряс кулаком, - это самое... понял?
Серым, непогожим днем Петровы возвращались в Луганск. В купе сидели втроем. Щуплая седая женщина лег шестидесяти, их попутчица, переводила взгляд с Сергея на Таню, с Тани на Сергея и украдкой вздыхала. Всем было неловко, и потому молчали. Вагон вздрагивал, как в ознобе, дробно стучал колесами, за окном мелькала тусклая, однообразная картина, и мысли Сергея текли медленно и безрадостно. "Неужели ничего не смогу делать протезами? Не может быть. Я должен научиться. Просто обязан! Иначе как же тогда... Ведь для чего-то же делают их. Пусть неуклюж, некрасив, но это, наверное, с непривычки. Да разве в красоге дело! Лишь бы работать научиться ими".
- Жена али кто будешь? - осмелев, быстро спросила попутчица.
- Жена, - коротко ответила Таня и вся как-то подобра-лась и вытянулась.
- Пензия-то хоть большая? - допытывалась старушка.
- Нам хватает! - резко сказала Таня и отвернулась к окну.
Сергей попросил папиросу, и Таня, ловко чиркнув спичкой, прикурила ее и подала ему.
- Спасибо! - буркнул он и вышел в тамбур.
"Ну и вредный народ эти бабки! И все-то им надо, до всего-то им дело. Теперь, пока всю биографию не разузнает, не отстанет!" - с раздражением думал Сергей; затягиваясь папиросой. Постепенно он успокоился, и мысли его опять занялись протезом.
"Вот хотя бы для начала научиться папиросу держать". - Сергей согнул протез в локте и поднял кисть ко рту. В соседнем купе щелкнула дверь, и в коридор вышла женщина. Он засмущался и опустил протез. "Можно! - радостно мелькнуло в голове. - А там, глядишь, и..." Разогнувшись в локте, протез упал вниз и громко стукнул кистью о поручень. Из-за двери выглянула Таня, и Сергей, окончательно смущенный, ушел в купе. "Если бы живой рукой так ударился, было бы больно", - зло подумал он, но тут же прогнал эту мысль. Успокоившись, стал строить планы, как он начнет осваивать протез.
Таня сидела рядом, веселыми глазами смотрела на мужа, и весь ее вид без слов говорил: "Все в порядке, Сережа! Операция позади, мы едем домой, а там все будет хорошо". - "Все будет хорошо!" - улыбнувшись одними глазами, поддержал ее Сергей.
Старушка осмелела и нетерпеливо ерзала по лавке. "Непременно допрос над Татьяной учинила, - сдерживая улыбку, подумал Сергей, - и по позе видно, всю подноготную нашу знает. Таня, она человек общительный, любит поговорить".
- То, что от мамы на частную квартиру ушли, так это нехорошо, очевидно продолжая прерванный разговор, сказала старушка.