Кожзавод занимал теперь в моей жизни значительное место, как некогда спичечные фабричонки.
Камера нарследа 8 помещалась в бывшем «доходном доме» баронессы Ган.
Мотя Бойко сидел за огромным письменным столом с фигурными ножками и с резными львиными мордами на ящиках. На Моте была вельветовая толстовка с голубым бантом под подбородком вместо галстука. Усы у него еще не росли, но на подбородке вился какой-то дымчатый пушок. Видно было, что Мотя его всячески холит.
Когда мы вошли, Мотя крутил ручку телефона и кричал в трубку:
— Уголовный розыск? Говорит нарслед восемь. Что там такое в доме 30 по Нетеченской? Женщина в сундуке? Не трогайте до моего приезда! Кого не трогать? Ни женщину, ни сундук не трогайте! Что, она живая? Так пусть вылезет из сундука. Уже вылезла? Так в чем же дело? Попытка удушения? Ведите дознание. Прибуду лично.
Мотя повесил трубку и тут только заметил нас.
Иона Петрович, стоя посреди комнаты в своем франтоватом сером костюме, с портфелем под мышкой, медленно проговорил:
— Я народный следователь 1-го района Шумилов. Это мой помощник Таиса Смолокурова.
В эту минуту я с восторгом поняла, что возврата к «Лельке» никогда не будет!
Мотя посмотрел на меня с глубочайшим презрением и с готовностью пододвинул Шумилову стул.
— Чем могу служить? — спросил он. Эта форма обращения мне понравилась. И я догадалась, что Мотя научился ей у старика Ткачева.
Шумилов подал мне стул, уселся сам и, к моему удивлению, даже не заикнулся о своем намерении взять Мотю к себе.
— По приказу председателя губсуда к моему району отходит участок от Пречбаза до Проточной, — начал он официальным тоном и оглянулся. На стенах карты района не было, но Мотя в одно мгновение извлек ее из ящика стола, и Шумилов отметил улицы, отходящие в наш район.
— Чудесно, — сказал Мотя, — я, — он сказал «я», — просто задыхаюсь от дел. И знаете, большинство преступлений совершено именно на этих...
— Отходящих к нам улицах? — вежливо осведомился Шумилов.
— Да, — не моргнув глазом, объявил Мотя.
— Странное совпадение! — сказал Шумилов.
— Очень странное, — со вздохом подтвердил Мотя и предложил приступить к делу.
Мы уселись за львиный стол. Мотя стал с треском распахивать дверцы канцелярских шкафов и в несколько минут накидал высокие кипы дел. Столб пыли поднялся кверху. Очевидно, Мотя не ставил себе целью разгрузить камеру за время болезни своего начальника.
— Значит, давайте так. Направо положим дела, которые отойдут к вам. Налево те, что останутся у нас.
— Давайте, — согласился Шумилов. Опять он ничего не сказал о предполагаемом Мотином переходе к нему. Я уже решила, что Шумилов передумал. И в самом деле: У Моти с этим его бантом был ужасно несолидный вид.
— Поехали! — объявил Мотя, словно играл в какую-то забавную игру, и взял дело, лежащее сверху:
— Труп неизвестной женщины. Обнаружен на Нетеченской улице. Ваше.
Шумилов кивком головы показал, что согласен.
— Кража со взломом в доме номер семь на Буровой...
— Дом угловой, выходит на Зеленую улицу, — напомнил Шумилов.
— Верно, но... — черные Мотины глазки вдохновенно блеснули, — но окно, через которое влезли воры, выходит на Буровую. Ваше. Дальше. Убийство дантиста с целью грабежа... Убийство совершено в трактире «Каменный столб» — Вокзальная площадь. Площадь, конечно, наша. Но... трактир входит в систему Ресторантреста, а Ресторантрест — на Рыбной улице... Ваше!
Шумилов опять согласился. Я не могла его понять.
«Шляпа!» — ясно читала я в Мотиных глазках. А Мотю несло дальше. Как из рога изобилия, сыпались доказательства... И наша кучка дел уже выросла до потолка. А нарследу 8 осталось несколько тощих панок, которые уже ни под каким предлогом нельзя было «сбагрить» легковерному коллеге.
— Ну все! — с облегчением отметил Мотя. — Как вы увезете дела?
Шумилов помял в пальцах папиросу и ответил тихо:
— А мы их не возьмем. Вы их сами нам привезете...
Он выдержал паузу и объяснил:
— Вы будете у меня секретарем.
Мотя просветлел:
— В первый район? Камера при губсуде? Классно. Чего же вы сразу не сказали? — Он, как тигр, бросился на кучу «наших» дел и стал с неменьшей уверенностью,
чем делал это только что, перебрасывать папки обратно: — Труп женщины найден на Нетеченской, но голова была обращена на Кузнецкую... Оставляем здесь. Кража была совершена из дома, дверь которого выходит на Буровую, — оставим...