Танкер шел в направлении Клайпеды, прижимаясь к берегу насколько позволяла его осадка. Корабли охранения — два тральщика и сторожевик следовали мористее.
Вишневский принял дерзкое решение: поднырнуть под корабли охранения и таким образом приблизиться к танкеру. Этот рискованный маневр требовал исключительной точности в действиях подводников. Малейшая ошибка в расчетах — и лодка могла попасть под таранный удар. И вот над головами подводников уже зашумели винты вражеских тральщиков. Командир и штурман не отрывали глаз от стрелки хронометров. Наконец штурман Трубицын негромко сказал: «Можно», и Вишневский приказал всплывать под перископ.
Маневр был рассчитан и проведен блестяще. Иван Макарович увидел в окулярах перископа близкий борт танкера, открытые иллюминаторы, матросов в темных бушлатах на палубе.
Лодка выпустила торпеды. Взрыв был такой сильный, что лодку на мгновение выбросило на поверхность. Корабли охранения полтора часа гонялись за ней, забрасывая глубинными бомбами. Наконец удалось всплыть под перископ. Танкера уже не было. Только его груз — бензин — все еще пылал на спокойной глади моря.
Много довелось пережить морякам подводной лодки «Щ-406» под командованием Евгения Яковлевича Осипова. Уже в начале похода лодка подверглась ожесточенным атакам вражеских кораблей и авиации. И Осипов принял смелое решение — пройти весь Финский залив в подводном положении. Много часов шла лодка под водой, значительно больше, чем предусматривали самые жесткие нормы. Дышать в отсеках становилось все труднее. У некоторых моряков текла кровь из ушей. Замысел командира оправдался. Противник потерял след лодки, и она без помех преодолела все преграды.
Несколько недель «Щ-406» действовала на вражеских коммуникациях, успешно атаковала пять транспортов. За этот поход лодка была награждена орденом Красного Знамени, а молодой командир ее удостоился звания Героя Советского Союза.
Полным драматизма был поход лодки «С-7». Так сложилось, что экипажу частенько не везло. Первые атаки не удались: или мешали корабли охранения, или транспорты успевали отвернуть от торпед, или вдруг в решающий момент отказывали торпедные аппараты. И все-таки Сергей Прокофьевич Лисин не пал духом и сумел поддержать веру в успех у всей команды. После многих неудач подводники торпедировали большой транспорт. А затем последовали еще три отличные атаки. Последний транспорт советские моряки потопили, когда в аппаратах уже не оставалось ни одной торпеды. Всплыли и расстреляли вражеское судно из маленькой сорокапятимиллиметровой пушки — большая, «сотка», вышла из строя. Комендоры выпустили по транспорту более четырехсот снарядов, пока не отправили его на дно.
Когда последний из нас закончил свой рассказ, командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц широко улыбнулся:
— А знаете ли вы, что немцы сообщили о потоплении тридцати русских подводных лодок в Балтийском море? Выходит, что каждого из вас «потопили» уже по нескольку раз.
От имени партии и правительства Военный совет фронта поздравил подводников с боевыми успехами. А. А. Жданов сказал на прощание:
— Каждый транспорт врага, потопленный в Балтийском море, лишает фашистские войска, блокирующие Ленинград, свежих резервов, срывает разбойничьи планы гитлеровцев взять город штурмом. Так и передайте своим товарищам.
Воодушевленные, мы вернулись на свои корабли.
Гвардейский корабль
Лодку поставили в док. Она нуждалась в большом ремонте. В корпусе зияли пробоины от осколков бомб и пуль крупнокалиберных пулеметов, виднелись вмятины от близких взрывов. Требовалось исправить изуродованный форштевень, освободить винты от обрывков сигнальных сетей. Одним словом, работы предстояло много. И мы понимали, что справиться с ней надо как можно быстрее. Положение осажденного Ленинграда оставалось тяжелым. Гитлеровцы перебрасывали морем в Финляндию все новые войска и вооружение.
В двадцатых числах августа меня вызвал к себе командир бригады контр-адмирал А. М. Стеценко:
— В связи с решением Военного совета Ленинградского фронта командующий флотом приказал увеличить количество подводных лодок в море. Поэтому мне надо знать, сколько вам еще потребуется времени на ремонт.
Я ответил, что не меньше сорока суток, и подал ремонтную ведомость. Командир бригады внимательно ее просмотрел и вздохнул: