— Три корабля справа тридцать градусов!
Это было настолько неожиданно, что пришлось уходить в воду буквально пикирующим нырком. Здесь, возле маяка Альмагрундет, я никак не рассчитывал встретить противника.
Погружаясь на глубину, мы каждую секунду ждали тройного удара глубинных бомб. Но вначале все было тихо. А потом послышался нарастающий шум винтов, грянули взрывы. Делаем повороты, меняем скорость. Постепенно гул взрывов стал отдаляться.
Но что это? Инженер-механик Ильин отдает распоряжение за распоряжением трюмным, а лодку никак не удержать на заданной глубине, она все более тяжелеет. Из четвертого отсека старшина группы мотористов Лебедев докладывает:
— Через нижнюю крышку люка дизельного отсека поступает вода!
Приказываю укрепить крышку люка подпорками. Течь, кажется, прекратилась. Ильин удифферентовывает лодку, и она пошла на заданной глубине.
Корабли противника больше не прослушиваются. Всплываем, осматриваем злополучный люк. Повреждение пустяковое: от близкого взрыва вышла из своего желоба уплотнительная резина. Матросы быстро устраняют неисправность.
Приближалась 25-я годовщина Великого Октября. Знаменательную дату наш народ встречал в самоотверженной, героической борьбе. Хотя мы и не имели возможности регулярно слушать известия по радио, но знали, как советские люди готовятся к празднику. Рабочие выпускали сверх плана танки и самолеты, колхозники перевыполняли нормы поставок. А мы? Всем на лодке хотелось принести Родине свой боевой подарок к празднику. И вахтенные офицеры с сигнальщиками пристально вглядывались в мутный горизонт, более чутко прислушивался к разноголосым звукам моря гидроакустик Мироненко.
4 ноября с наступлением темноты, как обычно, всплыли в надводное положение. Затянули свою песню дизели. Электрики начали зарядку батареи.
Вахтенным офицером заступил Калинин. Час, второй, третий идет лодка в темном осеннем море. Неужели и эта ночь пройдет безрезультатно?
Чтобы лучше видеть вокруг, Калинин взобрался на тумбу перископа. Зоркие глаза его не подвели и на этот раз. В полночь он заметил очертания нескольких кораблей.
Стали сближаться с ними. Туман то густел, то рассеивался. Но вот мы ясно разглядели конвой — два транспорта и шесть сторожевиков. Головной транспорт огромный, водоизмещением тысяч на пятнадцать тонн. Приказываю подготовить трехторпедный залп.
Конвой поворачивает круто влево и перестраивается в одну линию. Теперь во главе колонны один из сторожевиков. Расстояние до противника быстро сокращается. В такие моменты у самого хладнокровного человека сердце не может биться спокойно. Старшему лейтенанту Филиппову и командиру отделения торпедистов Алексею Иванову передается мое волнение. Они в первом отсеке, а я на мостике, но желание у нас одно: во что бы то ни стало уничтожить врага!
Продолжаем маневрировать. Огромный транспорт обращен к нам своим широким бортом. Нос судна пересекает нить ночного прибора торпедной стрельбы. Вот уже фок-мачта на нити прицела.
— Аппараты, пли!
Результаты превзошли все ожидания. Одна торпеда взорвалась у борта сторожевого корабля. А через несколько секунд вторая попала в транспорт. Ночь раскололась! Все стоявшие на мостике услышали страшной силы взрыв, увидели огромное белое пламя, вырвавшееся из чрева транспорта. Стало ясно — в трюме судна были боеприпасы.
Невдалеке от транспорта тонул переломившийся надвое сторожевик. На наших глазах его поглотила морская пучина.
Сигнальщик Толмачев заметил, как из-за гигантского костра, в который превратился транспорт, показалась темная тень. Один из сторожевиков несется на лодку. Даю сигнал срочного погружения. Трюмные Гусев и Панкратов под руководством Ильина сработали отлично. Сторожевик промчался над местом, где мы только что были, но лодка уже погрузилась.
Как и следовало ожидать, началась ожесточенная бомбежка. Три сторожевика одновременно атакуют с разных сторон. Мы маневрируем на предельной глубине. Перехитрили фашистов! Вот уже бомбы грохочут в стороне. Пускай бомбят море!
Подарок к празднику получился! Пробираюсь в первый отсек, благодарю каждого торпедиста за отличную работу. Потом поздравляю весь экипаж с победой.
Утром отправили радиограмму командующему флотом: «Боезапас израсходован. Потоплено четыре вражеских корабля».