Софи обдумала вопрос, потом посмотрела на краба.
— Потому что она красивая. Мама, можно она поедет с нами домой?
— Ну, пожалуй, она может пожить на веранде, пока мы в Кейп-Коде, но вряд ли ей понравится в Коннектикуте.
— Почему?
— Тебе не кажется, что она будет скучать по океану?
Софи почесала нос, потом нагнулась над ведром.
— Принцесса Фиона, ты будешь скучать по океану? — спросила она.
Бен устало улыбнулся мне из-за стеклянной двери.
Три часа спустя, после того как каждого измазанного песком ребенка раздели, вымыли, одели, накормили и уложили спать в одной из затемненных спален на первом этаже, мы с Беном уселись на диване в гостиной с видом на океан. Он разжег камин.
— Ну что, я все еще в немилости? — спросила я.
— Неплохое место, — произнес он и отпил из кружки кофе с виски.
Волны накатывались на берег и убегали обратно в океан, над ними, по сиренево-голубому небу низко неслись белые облака, подкрашенные еле заметным розовым цветом.
Я крутила в руках кружку. От виски и тепла огня после энергичной велосипедной прогулки меня клонило в сон. Хотелось растянуться на кушетке под одеялом, забыть о Китти Кавано и Дельфине Долан, Бонни Верри и ее сестре Джудит, не говоря уже об Эване Маккейне, и просто плыть…
Бен поставил чашку на кофейный столик.
— Кейт, я хотел бы обсудить с тобой кое-что.
Сердце мое замерло. Он знает. Кто-то видел меня в отеле или засек машину Эвана на нашей улице. Я с трудом сглотнула и приготовилась к обвинениям, высказанным сухим и невыразительным тоном. Затем должно было последовать перечисление разумных требований от спутника жизни и супруга (не ввязываться опрометчиво в тайны убийства, не думать о сексе с мужчинами, которых когда-то знала по Нью-Йорку, не швыряться обвинениями в убийстве в адрес его самых важных клиентов и не врать).
— Я тебя слушаю.
Бен повернулся ко мне, положив руку мне на плечо.
— Зря я так насел на тебя в этом деле с Китти Кавано. Тебе не хватает нагрузки для ума, нечем ум занять. Я понимаю.
— Мне нравится быть матерью, — промолвила я.
— Но дети — это дети.
Он сжал мое плечо.
— Разговор с четырехлетним ребенком мало что даст.
Я затаила дыхание, когда муж потерся носом о мою щеку.
— И вот что я надумал, — сказал он. — Как насчет того, чтобы поработать у меня на неполный день?
— Я…
Я высвободилась из объятий Бена и удивленно уставилась на него.
— Что? Что я буду делать? По-моему, Теду Фитчу я особой любви к себе не внушила. И я ничего не понимаю в политике.
— Ну, это не ракеты строить, — усмехнулся он. — Ты могла бы отвечать на телефонные звонки, разбирать почту…
— Разбирать почту… То есть работать секретарем?
— Нет, ты будешь присутствовать на важных совещаниях, сотрудничать со средствами массовой информации…
— Ах, как же мне повезло! А кофе мне тоже нужно будет подавать или это кто-то другой будет делать?
Бен отвернулся и вздохнул.
— Кейт, я пытаюсь помочь тебе. Пытаюсь помочь нам обоим.
— Не думаю, что это такая уж удачная идея — работать на тебя. Кроме того, политика — это все-таки не мое.
— А что твое? Мертвые знаменитости?
— Нет, всего лишь их бородавки.
— Ну ладно, — холодно произнес Бен. — Почему бы тебе не пойти прилечь? Расслабься. Вздремни.
Я аккуратно закрыла дверь в спальню, легла на бирюзово-розовое покрывало и закрыла глаза. Пятнадцать минут спустя, когда Бен лег рядом, я старалась дышать медленно и ровно.
— Я люблю тебя, Кейт, — прошептал он.
В ответ я пробормотала какую-то невнятицу.
Казалось, расстояние между нами растет, пока оно не стало таким же огромным, как океан за нашими окнами. Я не шевелилась, пока не услышала, как Бен вздохнул и встал с постели. После того как он закрыл дверь, я досчитала до ста, прежде чем вытащить из кармана мобильник и отправиться на цыпочках в ванную комнату.
— Ну что, чудо ты в перьях, я тебя совсем не слышу, — проговорила Джейни.
— Да, — сказала я. — Здесь паршивый прием. Можешь кое-что для меня проверить? — И я рассказала ей все, что услышала от Бонни. Сообщила о Джудит Медейрос, назвала год ее смерти. — У тебя ведь есть друзья в полицейском управлении?
— Еще бы, — усмехнулась Джейни. — Все основные полицейские участки у меня схвачены. Дай-ка угадаю: ты хочешь выяснить, была ли ее случайная смерть действительно случайной?
— Я хочу выяснить хоть что-нибудь. А ты свободна в понедельник утром?
— Ты знаешь, я не люблю понедельники. И утро.