Еще на ней была юбетка, чуть шире пояса-переростка – и все, чтобы продемонстрировать исключительно изящные ноги, которые сужались к украшенным стразами сандалиям, ведь у нее головокружительно высокий подъем, вот только голые ступни пока приходилось прятать под ремешками, поскольку сногсшибательный подъем был плодом хирургической операции, и на левой ступне еще виднелись шрамы.
Выкрашенные в серебро волосы были собраны в четыре параллельных валика, ногти на руках и на ногах хромированы ярче зеркал и потому отбрасывали свет софитов в объектив камеры.
Около семидесяти процентов ее кожи было выставлено напоказ, но ни миллиметра не было голой, разве что, может быть, скальп под волосами. Помимо жемчужной крем-пудры на лице, на ней была еще и матирующая основа на все тело, а поверх нее – подкрашивающее средство и в общем и целом почти тридцать других составов (сплошь продукты ее «Бьютиков»), которые оставляли заметный слой на эпидермисе. Завершающим штрихом по тональному крему была прочерчена синим тонкая сетка вен.
– О, я думаю, это современно в том смысле, в каком должно быть, – улыбнулась она микрофону. – Мы живем не в мире наших предков, когда образ жизни нам диктовали грязь, болезни и… и то, что можно назвать случайной игрой генов. Нет, мы взяли в свои руки всю нашу среду обитания, и то, что мы выбираем в моде и косметике, идет в ногу с этими достижениями.
– Но сегодня господствует тенденция к более… более естественной внешности, – рискнула вставить журналистка.
– Важно воздействие, которое вы оказываете на тех, кто на вас смотрит, – самодовольно парировала Гвиневра. – Разумеется, на вас это сказывается тоже. Но самое главное – это полная уверенность в себе, какую мы даем нашим клиентам, плюс впечатление, какое вы хотите произвести.
– Спасибо, мисс Стил, – пробормотала журналистка.
Покончив с интервью, Гвиневра стремительно прошла в свой личный кабинет. И лишь почувствовав себя в безопасности за закрытой дверью, рухнула в кресло и позволила горечи закрасться в складку поджатых губ и суженных глаз.
Закурив «Бэй Голд», она поглядела на свое отражение.
Полная уверенность в себе? В ее-то бизнесе, где завтра мужчина или ближайшая подруга, да кто угодно решит, что хочет интимной близости? Чем более сложен, хрупок и красив макияж, тем больше эффект – и тем горше разочарование, когда его сцеловали, сласкали или стерли. Сегодня «Бьютиков» было уже семнадцать, по одному на каждый год в бизнесе. Лицензия на каждый выдавалась только после тщательной проверки будущего управляющего, который сперва должен был три месяца проработать под началом самой Гвиневры, которого она натаскивала под свои взыскательные стандарты и который подписывал контракт, обязывающий его выплачивать кругленькую сумму комиссионных за привилегию использовать ее имя. В каждом случае принимались все разумные меры предосторожности, но кому, как не косметологу, знать, что люди – существа далеко не разумные?
Нужно как-то отвлечься. Нужны новые идеи.
Некоторое время она размышляла.
Наконец она нацарапала список и потянулась к кнопке телефона, предварительно бросив взгляд на свое отражение, чтобы убедиться, что изображение на экране будет соответствующее.
Вечеринка с фантами. Самый лучший способ поставить кое-кого на место. И первым делом заносчивого Нормана Хауса… а значит, придется пригласить и его несносного квартиранта. Довершат список все остальные, кто в последнее время не падал на колени, чтобы ей поклоняться.
Но за что назначать штрафы? Во что поиграть? Двадцатое столетие, как насчет двадцатого столетия? Древний Рим или какая-нибудь еще старина были бы повеселее, но как раз тут-то сброд вроде паршивого Дональда Хогана намного лучше организаторов разбирается, что верно для данного периода, а что нет. Нанять профессионального арбитра? Какого-нибудь ученого червя? Может, студентишку-практиканта? Нет, однажды пробовала, не сработало. Кое-какие штрафы шокировали простофилю, и он поддался, нет, поправка (нельзя ведь попасть под штраф), струсил, нет, тоже не то. Сдрейфил? Переметнулся? Проверить в словаре, как это говорили в двадцатом веке.