– Да вот же она! – прервал её размышления резкий голос Читы.
Анжелика открыла глаза и с возмущением уставилась на карлика.
«Да как посмел этот уродливый бандит нагло влезть в мои возвышенные прекрасные мечты!»
– Ну, что тебе надо? – рявкнула она так, что карлик даже отошёл на всякий случай подальше.
– Тебя Продюсер ищет. Просит, чтобы ты к нему зашла.
– Зачем я ему понадобилась?
– Не знаю. Скучает, наверное, – хитро прищурился Чита.
Анжелика тяжело вздохнула. Ей меньше всего сейчас хотелось развлекать этого гада.
– Ладно, сейчас приду, – сказала она, вставая со скамейки и потягиваясь. – А где Юлька?
– Смылась твоя подружка. Да так быстро, что даже ни с кем не попрощалась, – ответил Чита. – Что за манеры? Хотя чему тут удивляться – она ведь у нас звезда! До нас, до толпы, ей теперь дела нет. Можно нас не замечать, можно толкнуть, проходя мимо, можно наступить на ногу, можно…
Анжелика, не слушая болтовню карлика, пошла в дом. Чита семенил следом, продолжая ворчать по поводу того, какими заносчивыми становятся обычные люди, стоит им хоть на мгновение выделиться из толпы. Они подошли к каминному залу. Чита забежал вперёд и распахнул перед Анжеликой дверь.
– А вот и наш Ангелочек! – торжественно воскликнул он, словно конферансье, объявляющий выход знаменитой артистки. И он даже принял театральную позу, прогнувшись и выставив вперёд правую руку и ногу, что означало: «Милости просим, проходите».
Анжелика с удивлением поглядела на это фиглярство и вошла, ещё больше удивляясь тому, что прямо перед ней, как в театральной ложе, полукругом расположилась на диванах вся банда, а посередине на своей коляске восседал Продюсер. Анжелика действительно почувствовала себя актрисой, чей выход давно ждали эти люди. Но это её совсем не обрадовало, а, наоборот, сильно испугало. Тем более что выражения лиц у этой публики были такими радостно-зверскими, словно они только и ждали момента, когда же можно будет закидать актрису гнилыми помидорами.
Анжелика оглянулась, ища путь к отступлению, но Чита проворно захлопнул дверь и даже прикрыл её своим маленьким телом. Теперь его поза означала «отсюда ты выйдешь только через мой труп!»
«Так, ясно, мизансцена этого спектакля называется «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться», – невесело подумала Анжелика и почувствовала, как от страха у неё затряслось всё тело вместе с внутренностями, а заодно и с челюстью. Ей стоило большого труда взять себя в руки и не рухнуть в обморок в самом начале «представления».
«Спокойствие, только спокойствие. Хладнокровие превыше всего. Что там Штирлиц делал в фильме? Ах да, изображал, что ничего не произошло, что он ни в чём не виноват. Помнится, ему это помогло. Надеюсь, и меня это выручит».
– Ты звал меня, милый? – постаралась она улыбнуться.
Продюсер продолжал молча смотреть на неё тяжёлым пронизывающим взглядом. Челюсть у Анжелики опять стала отплясывать чечётку. А когда Репа вдруг встал с дивана и с угрюмым видом зашёл ей за спину, отрезая путь к бегству, она ясно поняла, что всё, её коварная операция с треском провалилась и момент расплаты уже наступил.
– Милый, а в чём дело? Что-то произошло, да? – как за соломинку хваталась она за свою роль наивной дурочки.
– Ну, сука, давай рассказывай, как ты придумала нас всех замочить, – сказал почему-то радостным голосом Цукер.
– Давай, давай рассказывай! – подхватили остальные.
– А я, между прочим, уже давным-давно понял, что эта стерва задумала нас угробить! – похвастался Пыня, с подобострастием заглядывая Продюсеру в глаза. – Помните, как она меня ловко тогда подставила?
– Ага, эта тварь нас постоянно друг с другом сталкивала, – жаловался Репа, потирая перебинтованную голову. – Она и на меня пацанов натравила!
– А меня она пыталась споить! – брякнул Чита, желая тоже что-нибудь добавить к всеобщим обвинениям. – Сука!
– Но теперь-то мы твои замыслы разгадали! Теперь-то ты за всё ответишь! – угрожающе прошипел Меченый.
Продюсер всё это время с ненавистью и в то же время с огромной болью во взгляде смотрел на Анжелику.
– Ну? – наконец произнёс он. – Что ты на это скажешь?
Анжелика не знала, что ответить. Она, всегда с лёгкостью умевшая напридумывать с три короба, от страха теперь не могла вымолвить ни слова.
«Ну почему я заранее не продумала, что врать в случае провала?! Вот дура! Как мне теперь-то выкарабкиваться? Хотя что я себя ругаю? Я и не могла о провале раньше думать – слишком страшно. Да, но откуда Продюсер узнал о моём плане? Может, Костыль раньше времени раскололся? Или они Аннушку на чём-либо поймали и заставили признаться? Или заподозрили Юльку в слишком поспешном отъезде и догадались, что это неспроста? Так, ладно, не об этом надо думать. Сейчас самое главное – не впадать в панику, тем самым показывая свою вину. Надо отпираться до последнего».
– Я не понимаю, дорогой, что за нападки? В чём я провинилась? – постаралась она сказать как можно спокойнее. – Всё, что говорят твои друзья, – это полная чушь! Я всегда относилась к ним очень хорошо, хотя и видела, что они меня недолюбливают. Но я всё равно старалась с ними подружиться. Очень старалась! Но, к сожалению, у меня ничего не получилось, потому что твои друзья очень злые. И уж если кто кого и хотел убить, то это скорее они меня, чем я их.
– Чё?! Вот врёт-то! – загудели бандиты с возмущением.
– Это я-то вру?! – обиделась Анжелика. – Ничего себе! Это как раз вы последние лицемеры!
– Да это ты лживая тварь! – наперебой закричали парни.
– Нет, это вы двуличные кретины! – парировала Анжелика.
– Нет, это ты…
– Заткнитесь! – заорал Продюсер и, когда все враз замолчали, он вытянул вперёд руку и разжал кулак. – Объясни-ка мне лучше, что это такое?
Анжелика взглянула на маленькие наушники.
«Ах вот оно что! Они решили отремонтировать мою комнату и нашли тайник в шкафу. Что ж, это как раз самый лучший для меня вариант».
– Это наушники, – как ни в чём не бывало сказала она и даже улыбнулась.
– Я знаю, что это наушники! – прорычал Продюсер. – Но расскажи нам, зачем они тебе понадобились?
– Мне?! Мне они совершенно не нужны. У меня же нет плеера. Но если, милый, ты мне его подаришь, я эти наушники у тебя возьму.
– Что ты из себя идиотку строишь?! – взбесился Продюсер и швырнул наушники ей в лицо. – Эти наушники из тайника в твоём шкафу!
– Милый, что ты так кричишь? Зачем обзываешься? – обиженным тоном произнесла Анжелика. – Я понятия не имею, о каком тайнике ты говоришь. Но даже если в моём шкафу и есть какой-то тайник, то почему ты решил, что именно я его сделала?! В этой комнате ведь кто-то жил до меня, значит, этот тайник был его. А я об этом понятия не имела! Честно! Нет, конечно, у меня есть один тайник, где я прячу свои денежки, но он находится не в шкафу, а под… Впрочем, я не скажу, где он находится, а то твоим друзьям нельзя доверять.
– Ты, в конце концов, прекратишь из себя дуру строить?! Всё, спектакль окончен! Я на это больше не куплюсь. Поэтому, если ты сейчас же не признаешься, зачем тебе это было нужно, то очень пожалеешь! Вот они тебе живо развяжут язык! – заорал он и кивнул на своих дружков.
– Нет-нет, не надо мне язык развязывать! Я сама всё расскажу, сама! – залепетала Анжелика. – Только ты мне скажи конкретно, о чём ты хочешь узнать. И я тут же во всём тебе признаюсь! Вот прямо сразу всё и скажу!
– Я ещё раз спрашиваю: зачем тебе это было нужно? – чуть ли не по слогам повторил Продюсер.
– А я всё равно не понимаю: что именно мне было нужно? – чуть не плача, простонала Анжелика.
– Убить меня!!! – заорал на весь дом Продюсер, и его крик эхом пронёсся по этажам.
Всем, включая и Продюсера, стало жутко от этого многократно повторяющегося «Убить меня! Убить меня! Убить меня…». А уж об Анжелике и говорить нечего. Она была вообще ни жива ни мертва.