Мы с открытыми ртами смотрели на это ледяное представление, пока кто-то не обернулся назад.
Да-а-а, а Архимед-то совсем был не дурак. Ой, не дурак он был.
Потому что вода, вытесненная сотнями тонн льда, начала искать себе другой путь. И она его нашла. Видно, с ее точки зрения, это было лучшее место, и она радостно зажурчала вдоль берега через наш полуостровок, отрезая его от суши.
— А ведь это песец, — раздалось пророчество Юры.
— Угу, — подтвердил Коля, — песец в полном его обличии.
Я ничего не сказал. Только молча наблюдал, как вокруг нас поднимается вода, а мы, как Робинзон, Пятница и их шелудивый попугай, стояли посереди уже острова и разевали клювы.
— Что стоим?!! — заорал кто-то. — Сваливать надо!!!
И точно, вода, прибывавшая на глазах, подсказывала, что сваливать действительно надо. Причем чем быстрее, тем лучше.
Со скоростью застигнутых рассветом тараканов мы в один миг разобрали палатку, собрали вещи и покидали все в резиновую лодку. Места в лодке не осталось, но оно и не нужно было, поскольку при таком течении переправляться в лодке было равносильно самоубийству.
Коля, как самый высокий, столкнул лодку с берега и попер ее на другую сторону, шагая рядом. Ну, шагая — это громко сказано. Перебирая ногами как птенец в масляной луже, он шел поперек течения, успевая вовремя остановиться, чтобы пропустить перед собой льдину.
Видно, в новое русло река выталкивала не такой толстый лед, потому что толщина льдин там не превышала одного метра.
Вторым, почти налегке, пошел Юра. А спустя некоторое время и я шагнул в уже порядком поднявшуюся воду. Вот тут-то я впервые пожалел, что мой бараний вес уже несколько лет держится на одном уровне. Любая мало-мальски достойная льдина толкала меня в бедро и стаскивала на пару метров вниз. А вниз было нельзя, поскольку там сходились оба рукава реки, образуя бурное течение.
— Серегаааа!!! — раздался с берега вопль. Я повернул голову и тут же пополнил реку парой литров сторонней жидкости. И было отчего.
Не спеша, цепляясь за дно, на меня надвигался айсберг, на вершине которого сидела чайка и с интересом патологоанатома смотрела на меня.
— Рули ннаа, пернатая!!! — взвизгнул я, начиная понимать чувства капитана «Титаника». Чайка переступила с ноги на ногу, прищурила глаз, но курс не изменила.
— Лови! — раздался крик, и с берега в меня полетела сучковатая палка.
— Поймал! — заорал я, когда палка оказалась у меня в руках.
Честно говоря, стоя посереди реки с дубьем в руках, я не представлял себе, как оно мне поможет. Ну если только по кумполу себе врезать, чтобы долго не мучиться.
Я продолжал стоять с этой палкой, ощущая себя гаишником с хрустальным жезлом в руках посереди перекрестка, а друзья на берегу что-то пытались мне сказать и показать, но посереди реки хруст льда не позволял услышать умные мысли с берега.
— Не слышууу! — заорал я. — Повторитеее!
И они повторили.
«Спасибо, друзья», — прошептал я, и слеза благодарности скатилась по щеке, когда Юрка с аналогичной дубиной в руке и выражением лица студента-гинеколога на практических занятиях ткнул этой палкой в Колину сторону. На что тот, взмахнув руками, с трагический миной и крестьянской грацией начал, приседая, плавно обходить Юрку, не забывая при этом делать руками загадочные пассы.
— Балеруны хреновы! — ругнулся я, меня сейчас расплющит, а они там мертвого лебедя репетируют.
Мне уже стало совсем тоскливо, да и льдина с чайкой приблизилась на критичное расстояние. А на берегу один актер-недоучка продолжал тыкать палкой в сторону второго, который, глядя недобро на меня, грациозно огибал товарища.
Наконец я понял язык жестов. Я понял!!! Идиоты!
Уперевшись палкой в льдину и немного изменив ее курс, я с радостью заметил, как она начала огибать (ай, Коля, как натурально ты изображал льдину!) меня.
Чайка, жаждавшая жертв, с досады нагадила на льдину и, расправив крылья, полетела. В зад ей, вращаясь, врезалась уже не нужная мне палка.
Ну теперь фигня дело, я вытер пот и, не обнаружив на горизонте подобных айсбергов, смело, но очень осторожно и не спеша поковылял к берегу, не забывая боковым зрением контролировать проплывающие объекты.
Льдина. Эту пропустим перед собой. Бревно. Пусть сзади плывет. Еще одно. Поняв, что ни спереди, ни сзади я его пропустить не успеваю, я встал к нему, извините, задом и раскорячил ноги в надежде, что этот топляк проплывет между ними. Как я и рассчитал, он проплыл. Но не весь.
Удар под коленки был не то чтобы сильным, но вкупе с неслабым течением сделал свое дело. Удивленно крякнув, я оседлал мокрую древесину, под коленки уперлись толстые сучки, которыми бревно и врезалось в меня.