Не знаю, понял ли он меня, но мое выступление произвело немалое впечатление.
…Торжественно неся перед собой рога, он шествовал по берегу, издалека напоминая лося-имбицила, изгнанного за свое уродство из лосиной семьи. В глазах его товарища светилась неприкрытая зависть.
…Зарычал «Вихрь», и «Пеликан» направился туда, где остались мои русскоговорящие товарищи. Стив гордый сидел на носу с рогами наперевес и желал как можно быстрее достичь берега, чтобы похвастаться трофеем.
Ну быстрее, так быстрее, я поддал газу, нос лодки приподнялся и нацелился на берег.
…Вот приплыву, мечтал я, поем горяченького, водочки испью, посидим у костерка… Эх, хорошо! От предвкушения я прикрыл глаза.
Мою нирвану нарушил пронзительный визг Стива. Так визжать мог только пудель, наступивший себе на иаица. Вцепившись в рога как в штурвал, он с ужасом смотрел на стремительно приближающийся берег.
Оппаньки, подумал я, на автомате глуша и поднимая мотор. Лодка воткнулась в берег достаточно чувствительно.
— Юуиииииии!!!! — сидевший на носу Стив с криком вышеозначенного пуделя взмыл в воздух и, не отпуская рогов, полетел в глубь берега. — Уи… — оборвался визг, когда летящее рогатое чудище достигло суши.
Грохнувшись у ног Алексеича и воткнувшись макушкой в рога, он замер.
— Ну… и… что… это… за… птеро… дактиль… рогатый? — выдавил из себя скорчившийся Апексеич.
— Ыыуууыыы, — из-под ног пожаловался Стив, показывая на меня пальцем.
А на лодке радостный Рэй зачехлял видеокамеру, и по его белозубой американской улыбке было видно, что он еще очень долго будет чморить Стива этой видеозаписью.
А МОЖЕТ, НЕ СТОИЛО ПИТЬ В ВЕРТОЛЕТЕ?
— …А где — ЭТО?! — сквозь шум винтов проорал Петрович и, дабы быть понятым правильно, ткнул рукой в кучу вещей и эдак щупальцасто пошевелил коротенькими волосатыми пальцами. Он всегда ими шевелил, когда старался донести свою трудную для понимания мысль до собеседника. Иногда казалось, что в начале разговора он выпускал из рукава стаю диких и вертких гусениц, которые, следуя его мысли, хаотично шевелились, то ускоряя движение, то замедляя.
Остальные пассажиры хоть и не услышали Петровича, но каким-то чудесным образом сумели прочитать его пальцатую пантомиму и в ожидании чуда уставились на меня.
Ну, в этом плане я фокусник еще тот! Засунув руку в кучу шмоток, я выудил оттуда заранее подготовленный ящик и водрузил его между скамейками. Откинув крышку, я гордо глянул на народ. Дескать, вот как, не просто водка с водкой! Из ящика выглядывали хвостики петрушки, где-то рядышком примостились помидорки, которых с боку подпирали огурчики; шматок сала, при производстве которого разорилась половина свинарников Украины, распирал ящик от стенки до стенки; курочка, бесстыже задрав ноги, смотрела на нас голым копченым задом, из которого почему-то выглядывала редиска. Ну это я недосмотрел, потому что остальная редиска заполняла свободное пространство ящика, деля место с чуждой здесь банкой маслин.
Не успели лопасти сделать и двух оборотов, как закусь была извлечена на свет божий, ящик закрыт и организован полетный стол.
— Ну, за взлет! — поразил всех оригинальным тостом Петрович. Водка ухнула вниз и теплой волной пошла по организму. Дав ей пяток секунд свободы распространения, я захрустел огурчиком, зачавкал помидоркой и грызнул нехилый кусок сала, лежащий на черном хлебе.
— Ну, за полет! — Это Петрович продолжал поражать нас новизной тостов.
…Нет, все-таки самая первая рюмка — это песня. Все остальное, по большому счету, обыкновенная пьянка, думал я, пробираясь в хвост вертолета для последующей дремы. Лететь было еще долго, и больше я не выдержал бы. Распечатанная седьмая уволокла мой разум в темные дебри и наполнила ноги опилками. Еле добравшись до хвоста винтокрыла, я прилег и сразу захрапел.
А в это время народ тоже решил поспать и для этой цели начал разбирать вещи, выискивая себе мешок помягче. Что-то было взято из кучи, на которой я лежал, что-то сбоку.
В итоге их необдуманных действий я как лох оказался без постели, на голом металле в самом хвосте. Не спрашивайте про удобство, не помню.
…Через несколько часов вертолет сел на заданной точке. Народ, кряхтя, выполз на улицу и сумрачно стал обсуждать, как бы с наименьшими затратами выгрузить борт.