— А вот я такая еду!.. А тут он!.. А я думала!.. А он моргал!.. А я!.. А он!.. А я!.. В общем, песец полный, — грустно закончила она.
Многоопытный и видавший всякое гай, со спокойствием коалы, пожирающего лист эвкалипта, продолжал что-то рисовать и писать, используя крышу «БМВ» вместо стола.
Справа проезда не было. Слева был, но буквально впритирку, поскольку еще левее была канава, а посереди дороги стоял блондомобиль.
Я снизил скорость до минимума, чем вызвал презрительный смех двух улиток на обочине, и начал осторожно просачиваться между канавой и «БМВ». Ситуацию усугублял зад гайца, который он отклячил, как будто ждал кого-то в гости. Тем временем я подкрался к гайцевому филе и затормозил. Сигналить не хотелось, да и я видел, что гай, несмотря на занятость, все-таки заметил мой бампер, уткнувшийся ему в ногу.
Отойти и дать людям проехать это у них считается за лоховство, возможно, на эту тему даже есть внутренняя инструкция, не знаю.
Но этот гай, с чувством собственного достоинства (многовековой английский аристократизм просто меркнет) выпрямился, одарил меня взглядом и… Нееет, он не отошел, дабы я свободно мог проехать! Он… прижался животом к водительской двери блондомобиля и, вывернув голову себе за спину, стал наблюдать, как я проеду. Место, и так узкое, сузилось еще ровно на ширину зада одного среднего гайца.
Я потихонечку, не теряя из вида этого акробата с вывернутой головой, начал движение.
Слева полколеса уже висело над канавой, а справа я машиной прижимал гайца к «БМВ». Я не отводил от него взгляда, дабы поймать момент, когда глаза начнут вылазить. Но нет, гай оказался пацаном на редкость гуттаперчевым и даже дал мне отмашку, дескать, проезжай быстрее. Я в предвкушении свиной поджарки придавил газ-ку… левые колеса приподнялись на небольшой бугорок… а… правое колесо провалилось в яму.
Ямка сама по себе небольшая, я ее не спеша свободно проезжаю. Но не тогда, когда по правому борту ахтунговая часть гая упирается мне в дверь.
Машина начала крениться вправо, прижимая гая к блондомобилю.
Даже у гуттаперчевых мальчиков есть предел. Это я понял, когда в открытое окно я услышал гайцовопль:
— Стоооой, б…!!!
Я, подозревая задержку ужина, послушно остановился и вышел.
Ну что могу сказать? Гайцу — гайцево. Зажатый между машин, он напомнил мне терминатора, когда того давили прессом. Конечно, втянув живот и поработав ногами, он, наверно, смог бы вылезти, но, по-видимому, его останавливало лакокрасочное покрытие новой трехи, которое он точно бы поцарапал, вырываясь из западни.
А в это время гаец, прижатый иаицами к водительской двери, что-то ощутил животом. Удивленно скосив глаза, он в который раз поразил меня, вывернув шею так, что смог посмотреть в окно, в которое упиралось его брюхо.
Знаете, наверно, при желании он смог бы даже голову себе под крыло засунуть — мелькнула мысль. Я представил себе этакого инспектора ГИБДД — Серую Шейку. Останавливает водителя и строго так: «Инспектор ГИБДД — Серая Шейка, ваши документы!» А потом эдак застенчиво прячет голову под крыло.
От этой картины я заржал, как конь, севший на кактус. Гай злобно сверкнул на меня выпученным глазом.
А тем временем милое дите, которому надоело сидеть в блондомобиле и смотреть на гайское брюхо, торчащее в окне, с детской непосредственностью начало проверять карманы, которые обнаружило на животе и боках гая.
— Эээээээ!!! Ты ыыыыы… эта… которая… ааааа… ты чо там делаешь?! — зашумел гай.
Дите только улыбнулось и выудило откуда-то из-за желтой жилетки связку ключей. Погремев ими и не найдя в них ничего интересного, оно якобы случайно уронило их и запустило руку опять куда-то за жилетку.
— А… А… А… Гааа-гааа-гааа, — заржал гай, — щеекооотнооо!!!! Девушкааа, — заверещал гай блонде. — У…уууууберите ребенкааа!!! Га-га!!!
Блонда метнулась и оттащила уже вошедшего в раж дитя. Дите захныкало, гай убрал с рожи идиотское выражение и скомандовал мне — давай назад потихоньку отъезжай.
Я отъехал, гай тут же отпрыгнул в сторону, уступая мне дорогу, и я поехал на встречу со свининой, жаренной в собственном сале, и картошечкой, в том же сале поджаренной.
СТЕКЛОТАРА ДЛЯ СОСЕДА
В студенчестве пивали мы неуемно всякие сильно и слабоалкогольные разности, а стеклотару, дабы не утруждать себя ее выносом на помойку, складывали на балконе.
Через несколько месяцев места на балконе стало категорически не хватать и пришлось располагать бутылки горлышками вниз между нормально стоящей стеклотарой. Но вскоре и такой способ хранения стал невозможен из-за отсутствия свободного места, и впоследствии бутылки складировали уже без всякого порядка.