Плутарх:
«Алкивиад, с самых ранних лет избалованный и как бы замкнутый в кругу людей, которые искали только его благосклонности и не давали прислушаться к словам наставника и воспитателя, все же благодаря врожденным своим качествам узнал Сократа и сблизился с ним, отдалившись от богатых и знатных влюбленных. Они быстро подружились, и когда он услышал речи Сократа — речи не любовника, жаждущего недостойных мужа наслаждений, домогающегося поцелуев и ласк, но обличителя, бичующего его испорченность и пустую, глупую спесь».
Сократ единственный пользовался уважением Алкивиада, с остальными же влюбленными тот был резок и неприветлив, не ставя их ни во что. Подчас его выходки были чрезвычайно грубы. Однажды некий Анит пригласил Алкивиада на пир. Приглашение Алкивиад отверг и, оставшись у себя, пил с друзьями; когда же все захмелели, то шумной ватагой отправились к Аниту. Алкивиад остановился в дверях залы, окинул взором столы, уставленные серебряными и золотыми кубками, и приказал рабам забрать половину утвари и отнести к нему домой, но войти не удостоил и, распорядившись подобным образом, удалился. Гости возмущенно закричали, что Алкивиад-де нагло оскорбил хозяина. «Напротив, — возразил Анит, — он обнаружил сдержанность и снисходительность: ведь он оставил нам эту половину, меж тем как мог забрать все».
Анекдоты об Алкивиаде:
Он хотел повидаться с Периклом и пришел к дверям его дома. Ему ответили, что хозяину недосуг, что он размышляет над отчетом, который должен будет дать афинянам, и, уходя, Алкивиад заметил: «А не лучше ли было бы ему подумать о том, как вообще не давать отчетов?»
У Алкивиада была собака, удивительно красивая, которая обошлась ему в семьдесят мин, и он приказал обрубить ей хвост, служивший животному главным украшением. Друзья были недовольны его поступком и рассказывали Алкивиаду, что все жалеют собаку и бранят хозяина, но тот лишь улыбнулся в ответ и сказал: «Что ж, все складывается так, как я хочу. А хочу я, чтобы афиняне болтали именно об этом, — иначе как бы они не сказали обо мне чего-нибудь похуже!»
Падение Алкивиада
Алкивиад был избран стратегом и достиг в этой должности больших успехов. Но с делами и речами государственного мужа, с искусством оратора и мудростью сочетались непомерная роскошь повседневной жизни, разнузданность в попойках и любовных удовольствиях. Афинян шокировала его манера одеваться: «…пурпурные, женского покроя одеяния, волочившиеся в пыли городской площади», чудовищная расточительность, выставляемая напоказ роскошь и распущенность. Почтенные граждане негодовали и с омерзением отплевывались. Зависть к Алкивиаду была велика, но он был умен и не совершал явных промахов, за которые его можно было привлечь к суду. Однако репутация его была такова, что народ был готов поверить и явной клевете.
На празднике в честь Адониса жители Афин, по обычаю, выставляли на улицу изображения богов. Наутро обнаружилось, что большая часть изображений изуродована. Один из вожаков толпы привел нескольких рабов и вольноотпущенников, которые заявили, что видели, как Алкивиад и его друзья, напившись, уродовали статуи богов, а кроме того, подражали на своих попойках тайным священнодействиям. Репутация Алкивиада была такова, что этим обвинениям поверили, хотя ничего надежного и достоверного доносчики показать не смогли. Один из них на вопрос, как он узнал осквернителей герм в лицо, ответил: «При свете луны», — и жесточайшим образом просчитался, поскольку все происходило в новолуние. Среди людей здравомыслящих это вызвало замешательство, однако в глазах народа даже подобная несуразица не лишила обвинений убедительности, и многие из друзей Алкивиада оказались в тюрьме. Сам Алкивиад, в то время бывший стратегом во флоте, решил не возвращаться на родину и дезертировал. Он был осужден заочно, его имущество конфисковано, а сверх того было принято дополнительное решение, обязывающее всех жрецов и жриц предать его проклятию.
Клавдий Элиан:
«Афиняне отозвали Алкивиада из Сицилии, чтобы предать суду и приговорить к смерти, но он не подчинился приказу, сказав: „Нелепы старания оправдаться, когда можно просто бежать“».