Почему так? Скорее всего, из-за невостребованности философской мысли. Она ведь всегда обращена в будущее, обгоняя свое врем», а какое будущее могли предвидеть философы XIX века?..
Самый, пожалуй, абстрактный из них — Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770—1831 гг.), который положил начало новому пониманию диалектики и подверг ревизии традиционную логику, выдвинув фундаментальный принцип: «Противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия есть критерий заблуждения».
Да, сам процесс жизнедеятельности — это процесс преодоления противоречий, без которых нельзя выстроить ее фабулу.
Гегель — автор таких понятий, как «абсолютная идея», «абсолютный дух», «для-себя-бытие» и т.п.
КСТАТИ:
«Человек не станет господином природы, пока он не станет господином самого себя».
Георг Вильгельм Фридрих Гегель
Его яростным критиком, если не сказать ниспровергателем, был другой философ Золотого века — Артур Шопенгауэр (1788—1860 гг.), который заявил, что не удивление, присущее Гегелю, а «недоумение и печаль есть начало философии».
Он был философом пессимизма, придумавшим вместе с английским поэтом Колриджем этот термин.
Он был величайшим мизантропом, заявившим, что «иные люди были бы в состоянии убить своего ближнего просто для того, чтобы смазать себе сапоги». Будучи приват-доцентом в берлинском университете, он поставил свои лекции в расписание именно в те часы, когда были назначены лекции Гегеля. Шопенгауэр был изумлен и раздосадован тем, что именно его лекции студенты предпочитали игнорировать.
КСТАТИ:
«Гегелевская философия состоит из 3/4 чистой бессмыслицы и 1/4 нелепых выдумок».
Артур Шопенгауэр
Его программное произведение «Мир как воля и представление» было издано в 1818 году тиражом в 800 экземпляров. За полтора года было продано всего 100 книг. Оставив для продажи 50 экземпляров, издатель весь остальной тираж превратил в макулатуру.
Когда друзья спросили умирающего Шопенгауэра, где бы он желал покоиться после смерти, он слабо улыбнулся и проговорил: «Все равно. Они найдут меня».
КСТАТИ:
«Общественные связи каждого человека находятся как бы в обратном отношении к его интеллектуальной ценности, и слова „он очень необщителен“ почти равносильны похвале: „это человек с большим достоинством“.
Артур Шопенгауэр
Очень большим достоинством обладал немецкий философ Фридрих Вильгельм Ницше (1844—1900 гг.), во многом разделяющий социальный пессимизм Шопенгауэра.
Он сочетал в себе черты блестящего острослова, души общества и при этом — угрюмого нелюдима, холодного скептика и экзальтированного мистика. Эти полярные свойства характера проявлялись в ключе крайнего максимализма, подчас граничащего с маниакальностью.
И при этом Ницше был гением, величие которого пытались оспаривать многие, чьи имена или не запомнились, или прокляты потомством.
«Социализм, — писал Ницше в 1886 году, — есть фантастический младший брат отжившего деспотизма, которому он хочет наследовать; его стремления, следовательно, в глубочайшем смысле слова реакционны».
Подобные мысли философа послужили поводом к запрещению публикаций его произведений в Советском Союзе. При этом его еще обвиняли в создании идеологического базиса германского национал-социализма.
Действительно, некоторые тезисы Ницше, вырванные из контекста его учения, были использованы нацистами при выработке своей идеологии, но именно вырванные из контекста и провозглашенные перед толпами весьма далеких от философии лавочников и колбасников, щеголявших в униформе гитлеровских штурмовиков.
Один из таких тезисов касается понятия «белокурая бестия», которое предусматривало возвращение к истокам созидательного становления человека, в то время как гитлеровцы оставили в этом понятии лишь одну агрессивную жестокость.
А еще Ницше говорил, что нужно помочь упасть тому, кто оступился. Речь идет, конечно же, о морально оступившихся, о тех, кому невозможно помочь, о рабах своих слабостей и пороков, и с этим тезисом едва ли возможно спорить. Нужно оказать любую возможную помощь людям, пострадавшим вследствие несчастного случая либо тяжелого недуга, но аморально помогать картежнику, проигравшему свою квартиру, алкоголику или наркоману. Для последнего не следует пожалеть килограмм героина (образно говоря), и пусть он отправится куда желательно…
Что же до пресловутого «сверхчеловека», то Ницше определяет его как цель, как венец трудного и тернистого пути самоусовершенствования, и, право слово, нет ничего зазорного в стремлении возвыситься исключительно благодаря собственным трудам и саморазвитию!
Я понимаю, что такое возвышение обидно наблюдать тем, кто не стремится или не способен к такому самосовершенствованию, но это уже их трудности.
Зигмунд Фрейд (1856—1939 гг.), всемирно известный ученый, основоположник научного психоанализа, отмечал не без горечи, что «многим из нас было бы тяжело отказаться от веры в то, что в самом человеке пребывает стремление к усовершенствованию, которое… будет содействовать его развитию до сверхчеловека». И далее: «Но я лично не верю в существование такого внутреннего стремления и не вижу никакого смысла щадить эту приятную иллюзию. Прежнее развитие человека кажется мне не требующим другого объяснения, чем развитие животных…»
Это к проблеме сверхчеловека. Что же касается проблемы движущей силы Истории, то великий русский философ Василий Розанов (1856—1919 гг.) высказался на эту тему коротко и ясно: «Человек не делает историю. Он в ней живет, блуждает, без всякого ведения, для чего, к чему…»
Не знаю, случайно или нет, но начало Золотого века совпало со скандальной известностью зловещих романов маркиза де Сада, а конец его ознаменован не менее скандальной известностью романа, отображающего тот вид извращения, которое доктор Рихард фон Краффт-Эбинг назвал «мазохизмом», производным словом от фамилии автора этого романа.
Леопольд фон Захер-Мазох (1836—1895 гг.) был довольно успешным и плодовитым писателем, которого критика справедливо сравнивала с Гоголем, Гейне, Тургеневым и Брет-Гартом, но вот выходит в свет роман «Венера в мехах», произведший впечатление разорвавшейся бомбы. Он стал гимном сексуальному извращению, смысл которого состоит в наслаждении от физических и моральных страданий, причиняемых партнером или партнершей.
«Венера в мехах» — произведение во многом автобиографическое. Сюжет строится на том, что молодой помещик Северин попадает в сексуальное рабство к своей эксцентричной любовнице Ванде (так звали первую жену писателя). При этом он испытывает острое наслаждение от порки тяжелой плетью и от морального садизма Ванды.
Захер-Мазох с поразительной тонкостью и глубоким психологизмом описывает все нюансы постепенного превращения свободного и гордого человека в жалкого раба, наслаждающегося своим рабством.
И роман, и воспетое в нем извращение приобрели в конце XIX века пугающую популярность. Разумеется, это явление существовало за много столетий до Мазоха, но именно он оформил его в систему мировосприятия и проанализировал его психологические механизмы.
Мазохизм стал массовым течением, в которое вовлекалась все большее число людей, ищущих наслаждения в страданиях. Появилась целая сеть специализированных борделей, где самые требовательные мазохисты могли получить все вероятные удовольствия в виде испытываемых мучений.
Весьма вероятно, что мазохистские настроения сыграли свою роль в формировании тех ужасных событий XX века, когда миллионы, казалось бы, психически нормальных людей совершенно добровольно унижались перед отребьем, которое они назвали своими вождями (по-немецки «фюрерами») и терпели исходящие от этих садистов неисчислимые страдания.