Уладив таким образом все дела, Колумб приказал готовить «Нинью» к возвращению в Европу. 4 января 1493 года экспедиция отправилась в обратный путь. «Взамен» оставленных на Гаити 39 своих товарищей испанцы захватили с собой в Старый Свет полдюжины индейцев – в качестве живого подтверждения сделанных открытий. Через два дня число свидетелей пополнилось еще и командой пропавшей полтора месяца назад «Пинты», капитан которой принес адмиралу лицемерные извинения.
Колумб их принял, хотя и не поверил в искренность капитана, – для благополучного возвращения домой соперники нуждались друг в друге. Лишним тому подтверждением стало первое за время экспедиции столкновение с враждебно настроенными индейцами, произошедшее во время последней перед трансокеанским плаванием стоянки.
16 января корабли легли на курс норд-норд-ост. Месяцем позже, 16 февраля, чудом пережившая страшный шторм, в котором каравеллы вновь потеряли друг друга из вида, «Нинья» достигла Азорских островов. Не меньшая опасность ждала экипаж на суше – португальцы тут же взяли сошедших на берег моряков под арест. Поводом, как позже объяснил Колумбу лично Жуан II, стало нарушение экспедицией Алкасовашского договора 1479 года, согласно которому подтвержденная Святым престолом прерогатива на плавание, завоевание и торговлю к югу от Канарских островов принадлежала Португалии.
Возвращение потрепанной штормами «Ниньи» породило настоящую дипломатическую бурю. Открытия Колумба кардинальным образом меняли геополитическую расстановку сил в Европе и создавали серьезную угрозу португальской гегемонии в морских сношениях со странами Дальнего Востока. К счастью для самого адмирала, дальше обвинений дело не пошло, и хотя придворные советовали скорому на расправу – в том числе и собственноручно – Жуану II попросту «избавиться» от неудобного первооткрывателя, в полдень 15 марта 1493 года Колумб благополучно сошел на пирс испанского порта Палос.
Территориальные споры – хотя, по сути, соперники делили еще даже не открытые земли – между двумя ведущими на тот момент морскими державами, Испанией и Португалией, в конце концов уладил заключенный 7 июня 1494 года Тордесильясский договор[37]. Проблема эта привлекла внимание далеко за пределами Пиренейского полуострова. Латинский перевод писем Колумба печатался в Париже и Базеле, в Италии его отчеты переложили в стихотворный размер, а в Испании путевые дневники выдержали тринадцать переизданий!
Колумба захлестнула волна славы и всеобщего обожания. Католические короли Изабелла и Фердинанд подтвердили все обещанные ему титулы и звания, даровали адмиралу личный герб и окружили всеми возможными почестями. Неудивительно, ведь Колумб заявлял, что золота в открытых им землях хватит не только на отвоевание у османов Гроба Господня, но даже и на то, чтобы «открыть душам дорогу в Рай». В качестве доказательства великого мореплавателя всюду сопровождали вывезенные им в Старый Свет шестеро индейцев. Живые экспонаты носили с собой клетки с невиданными в Европе птицами, заморские плоды, цветы и, разумеется, образцы золота.
Долгое время считалось, что среди первых «даров» т. н. «Колумбова обмена»[38] Европе был и… сифилис. По свидетельству современников, первая волна заболевания «люэсом»[39] захлестнула портовые города Испании в 1493 году, вскоре после возвращения эскадры из Нового Света. Славно погуляв для начала на родной земле, многие авантюристы из команды Христофора Колумба уже в следующем году влились в ряды наемников французского короля Карла VIII и участвовали в Первой итальянской войне.
22 февраля 1495 года армия вторжения без особого сопротивления овладела Неаполем. Празднества по случаю легкой победы затянулись на целых два месяца, по итогам которых минимум треть королевских солдат заразилась сифилисом. Пьетро Бембо в своей «Истории Венеции» писал: «Вскоре в городе, занятом пришельцами, вследствие контагия[40] и влияния светил началась жесточайшая болезнь» [41].
Войско на глазах теряло боеспособность, и потому Карл VIII не придумал ничего лучшего, как отправить больных по домам, запустив тем самым полномасштабную эпидемию, вскоре переросшую в пандемию. Еще до окончания века голландцы, называвшие сифилис «испанской хворью»[42], завезли его в Россию, а к 1512 году болезнь косила людей уже в японском Киото. Количество жертв только в Европе оценивается историками в шокирующие 5 миллионов человек.
37
Соглашение о разделе мира за пределами Европы на испанскую и португальскую зоны влияния. По настоянию португальской стороны демаркационную линию установили по т. н. «папскому меридиану» (примерно по 49-му градусу западной долготы или, в терминах оригинального документа, «в 370 лигах к западу от островов Зеленого Мыса»). Территории восточнее этой линии признавались португальскими владениями, западнее – испанскими. Впоследствии соглашение было дополнено Сарагосским договором 1529 года.
38
Имевший глобальные последствия взаимный обмен между Старым и Новым Светом: населением, флорой, фауной, техническими и культурными достижениями, а также болезнями. Термин был введен в оборот английским историком Альфредом Кросби в одноименной книге, изданной в 1972 году.
39
От лат.
40
Контагий, контагия (от лат.
42
Происхождение «стыдной» болезни европейцы традиционно приписывали какому-нибудь давнему врагу: испанцы и итальянцы называли сифилис французской (или галльской) заразой, французы – неаполитанской, греки – турецкой… Еще болезнь была и «сирийской», «польской», «курляндской» и т. д.