Однако столетия ксенофобской пропаганды приучили европейцев воспринимать турок, да и мусульман вообще, в образе опереточных злодеев, персонажей почти карикатурных: кровожадных, фанатичных дикарей, свирепых нечестивцев, в которых нет ничего человеческого… Вот только исторические источники рисуют нам несколько иную картину. Даже византийские хроники, пропитанные – и не без причины – ненавистью к османам, подчеркивают, что урон, причиненный Константинополю и его жителям воинами Мехмеда II Завоевателя, не шел ни в какое сравнение с опустошениями и зверствами, которым подвергли Второй Рим участники Четвертого крестового похода. И два с половиной века спустя воспоминания об этом оставались настолько остры, что во время последней осады Константинополя многие горожане категорически отвергали военную помощь западных «братьев» по вере, предпочитая открыть ворота перед турками, нежели перед латинянами.
При этом внушаемые простому народу страх и враждебность к «восточной угрозе» отнюдь не мешали европейским правителям посматривать на успехи Османов со сдержанным восхищением и даже завистью. Баснословная роскошь сераля и абсолютный характер султанской власти породили при дворах христианских монархов Старого Света моду на все турецкое. Это проявлялось не только в одежде или музыкальных мотивах, но и в попытках позаимствовать у давних соперников самые удачные их находки. Так, например, в армии Речи Посполитой появились отряды собственных янычар, снаряженных и обученных на манер грозного турецкого оригинала.
К сожалению, застарелые обиды, взаимное недоверие и веками пестуемое с обеих сторон предубеждение не изжили себя и по сей день. Когда в декабре 1999 года новостные ленты сообщили о предоставлении Турецкой республике формального статуса страны – кандидата на вступление в Европейский союз, это известие вызвало настоящий шквал общественного недовольства. Иронично, что ЕС, войти в состав которого турки, по мнению многих, не готовы или даже недостойны, делает сейчас именно то, что почти удалось османам еще пятьсот лет назад, – формирует наднациональное общество, уважающее самобытность своих членов. При всем пресловутом антагонизме Востока и Запада исторические судьбы ведущих европейских народов на удивление точно повторяют непростой цивилизационный путь османов.
Можно еще долго говорить о неоценимых выгодах, извлеченных прагматичными европейскими державами из соседства с Блистательной Портой. О византийских ученых и художниках, чей массовый отъезд на Запад после падения Константинополя дал мощный толчок итальянскому Возрождению. О трудах античных авторов, вернувшихся из забвения Темных веков в переводах и списках османских книжников. О важных для истории науки открытиях турецких алхимиков, металлургов, астрономов и математиков. О вольном и невольном влиянии османов на эпоху Великих географических открытий, о… Много о чем еще можно было бы упомянуть.
Однако же соблазн необоснованно идеализировать или превозносить турок и их султанов – такая же непростительная ошибка, как и огульное их очернение. Османы не были ангелами во плоти, как не были они и демонами в человеческом обличье. За долгие века на турецком престоле восседали самые разные люди: гении и безумцы, мечтатели и догматики, распутники и аскеты, фанатики и безбожники, поэты и невежды, палачи и праведники, ученые и мистики, отчаянные храбрецы и отчаявшиеся трусы…
И это, пожалуй, главный урок, который проницательный читатель может извлечь из истории рода Османов – несмотря ни на что, они были обычными людьми. Такими же, как мы с вами.
Раздел 1. Общий обзор
Армия: янычары, ятаганы и ядра
Во времена Эртогрула, отца основателя династии Османа I Гази, грозная османская армия, долгие века считавшаяся практически непобедимой, еще представляла собой обыкновенное народное ополчение, основу которого составляла характерная для анатолийских кочевников иррегулярная добровольческая кавалерия. Перед очередным набегом в селения и стоянки подчиненных Эртогрулу и Осману племен отправлялись гонцы с призывом «Все, кто хочет воевать!». Любой мужчина, способный носить оружие и готовый рискнуть жизнью ради добычи или славы, мог записаться в ополчение. К заранее объявленной дате он должен был явиться на место сбора со своим конем, оружием и всем необходимым для похода. Ввиду того, что такие рейды совершались регулярно, большинство рейдеров-добровольцев были опытными воинами, дисциплинированными и обученными действовать сообща в несложных боевых порядках.