Несомненно и очевидно, что роднят Древнюю Русь и будущее Московское государство династические связи. Осевшие на северо-востоке или, как тогда говорили, «в Залесье» (за Брянскими лесами, отделявшими северо-восток государства от Киева), младшие Мономаховичи (от Юрия Долгорукого) были по всем параметрам Рюриковичи и вполне могли на что-то претендовать при общесемейных выяснениях отношений на остатках бывшей империи. Но было это возможно лишь до 1598 года, когда их род прервался. Романовы сами по себе к древнерусскому наследию имели весьма сомнительное отношение. У многих из литовско-русской аристократии было среди Рюриковичей гораздо больше корней, чем у Романовых, поскольку роднились они не только с младшими Мономаховичами, но и со старшими.
Еще один вопрос: имело ли само государственное образование, сформированное на основе некоторых северо-восточных княжеств с центром сначала во Владимире-на-Клязьме, а через некоторое время – в Москве (и вообще на территории современной Центральной России), право претендовать на все древнерусское наследие? Как мы уже упомянули, в самой древней Северной Руси эти территории Русью не считались. Например, в 1213 г. летописец говорил об одном из князей, отправившемся «в командировку» в Киев: «Он же иде из Москвы в Русь». Вообще северорусские летописи считают Русью юг этого большого государства, а не свою «малую» родину.
Но мы можем, наверное, поговорить об этногосударственном наследии – сохранившемся в лихолетья монгольского ига восточнославянском государственном образовании. (Можно лишь предполагать, что Русь после культурной ассимиляции варягов стала неким восточнославянским государством[10], хотя была по сути такой же пестрой средневековой империей, как Германская или наследие внука Карла Великого Лотаря, включавшее Лотарингию и Италию). Но для Центральной России и земель вблизи Москвы существует проблема их славянскости, поскольку мы не знаем в Волго-Окском междуречье летописных славянских племен; поблизости были кривичи (они еще долго не могли потом определиться, разрываясь между своими московскими и литовскими симпатиями, о чем уже упоминалось) и вятичи в верховьях Оки. Основным же населением в тех краях были финно-угорские племена (летописные меря – предки мордвы), а древние городские центры, такие как Ростов и Суздаль, изначально были не славянскими, а финно-угорскими. Конечно, младшие Мономаховичи, с некоторой обидой получившие в наследство эти далекие и бедные края, построили там свои форпосты, названные по городам-аналогам южной родины (но с приставкой «Залесский»), привели с собой какое-то количество челяди и дружины, способствовали миграции туда населения из центра государства (вспомним южнорусские названия вокруг Москвы), – но это, собственно, и все. Строили города, а во Владимире – аналог киевских Золотых ворот, – это был важный, статусный момент в самоопределении, дистанцировании от Киева. Но со славянами все равно были проблемы. Как пишется в «Словаре Брокгауза и Эфрона»,
«В начале российской истории, в Х столетии, мы видим, что еще вся область позднейшей Ростово-Суздальской земли, колыбели великорусского государства, была заселена финскими племенами».
Развивает эту мысль «Советская историческая энциклопедия»:
«Колонизация этого края, которая началась в конце Х века, привела к обрусению мери и формированию тут впоследствии великорусской народности».
Однако же нет ничего обидного в наличии финно-угорских предков у будущих москвичей. Правда, надо признать, лучше всего живут сейчас те западные финские народы, которые сумели избежать ассимиляции славянами (а именно финны и эстонцы). Финно-угорскими являются такие названия, как Суздаль, Москва, Рязань, Кострома, Пенза, Вычегда, Вятка, Вологда, Онега, Кама, Холмогоры, Тамбов и многие другие. Повторимся: полно и славянских названий, дублирующих названия южнорусских городов – от Владимира до Переяславля, но это города, а не деревни, реки, озера и прочее, составляющее каркас местности и территории. Не стоит перечислять сотни названий рек и озер – это еще в 1871 г. сделал граф Уваров, изучая наследие мерянских племен. Кроме того, в Волго-Окском междуречье были неизвестны и многие общеславянские языческие праздники и обычаи. Видимо, у местных были иные традиции.
10
Разговоры об «этнической принадлежности» раннесредневековой и средневековой государственности – дань автора дурным условностям этого «спора о наследстве». Русь была политическим образованием, полиэтничным по своему составу, порождением властной элиты, а не народным, этническим или «национальным». До Нового времени правящая элита по всей Европе считала себя отдельной космополитической нацией, отличающейся от подданных по происхождению (иначе почему бы они правили?). Рюриковичи невозможны без «призвания варягов», для них это основание законности их власти в землях, где царил беспорядок. Совпадения династических и государственных интересов были достаточно случайны. Вряд ли интересы Испании и Австрии совпадали потому, что и там, и там правили Габсбурги.