Вскоре заговорили о новом знамении: караульные стрельцы и сам митрополит видели в небе рано поутру три разноцветных, словно радуга, столба, а над ними три венца.
22 июня разинцы подступили к городу, а 23-го начали приступ. Впрочем, он меньше всего походил на штурм — воеводу Прозоровского с верными людьми разинцы отвлекли к Вознесенским воротам, а сами поставили осадные лестницы в другом месте, где астраханские стрельцы подавали казакам руки и помогали перелезть стену. Повторилась ситуация что и в Царицине: только воевода и его окружение оказали сопротивление. Последним убежищем оборонявшихся оказался городской собор. Здесь они заперлись вместе с женами и детьми. Сюда принесли на ковре раненного Bi живот Прозоровского. Митрополит Иосиф исповедовал и причастил несчастного, готовя к мученическому концу. Тот был близок: казаки уже ломали двери собора, запертые железной решеткой. Фрол Дура, пятидесятник конных стрельцов, пытавшийся защищать вход, был изрублен в куски. Выстрелом из самопала убили на руках матери полуторагодовалого ребенка. Прозоровского, дьяка, голов стрелецких, дворян и детей боярских посадили под стенами в ожидании суда. Вот как описывает суд и расправу атамана Н. И. Костомаров: «В восемь часов явился Стенька на суд. Он начал с Прозоровского, приподнял его за руку и вывел на раскат. Все видели, как Стенька сказал что-то воеводе на ухо,_ тот отрицательно покачал головой; вслед за тем Стенька столкнул воеводу с раската головой вниз. Дошла очередь и до связанных, которых было около четырехсот пятидесяти человек. Всех приказал перебить Стенька. Чернь исполнила приговор атамана; по его приказанию, тела были свезены в Троицкий монастырь и погребены в одной общей могиле. Тут было и тело Прозоровского.
Вслед за этой расправой, Стенька, не терпевший ничего писаного, приказал вытащить из приказной палаты все бумаги и сжечь на площади. «Вот,— говорил он,— я сожгу так все дела наверху у государя».
Имущество убитых было поделено между козака-ми и приставшими к ним стрельцами и астраханскими жителями. Ограблены были церкви и торговые дворы; товар также делили.
Астрахань была обращена в козачество. Стенька пробыл в этом городе три недели и почти каждый день бывал пьян. Он обрекал на мучения и смерть всякого, кто имел несчастие не угодить народу. Тех резали, тех топили, иным рубили руки и ноги, пускали ползать и истекать кровью».
Судьба оставшихся в живых вдов дворян, детей боярских и приказных была не многим слаще, чем у их несчастных мужей и родителей. Атаман приказал их разобрать в жены своим казакам, а священников заставил их венчать.
Перед уходом из Астрахани Стенька устроил еще одну потеху. Он отнял у княгини Прозоровской двоих сыновей 16 и 18 лет и приказал повесить их вниз головой на городской стене. Рядом висел подвешенный за ребро подьячий. На другой день тело старшего Прозоровского было велено сбросить со стены, младшего, едва живого, высекли и вернули матери.
Оставив в Астрахани атаманом Ваську Уса, Разин двинулся вверх по Волге.
Его войско насчитывало теперь до 10 тысяч человек. Во встречавшихся селениях повторялось то, что было в Царицыне и Астрахани,— горожане и стрельцы переходили на сторону атамана, пытавшаяся сопротивляться администрация уничтожалась.
Саратов и Самара встретили восставших с колокольным звоном, хлебом и солью.
Посланцы Разина разносили по всему Российскому государству разинские «прелестные грамоты». В них он писал, что идет истреблять изменников-бояр и приказных людей, «постоять за великого государя». Тем самым движению придавалась форма законности. На обитой красным бархатом барке везли юношу-самозванца, который выдавал себя за царевича Алексея Алексеевича, на самом деле незадолго до описываемых событий умершего. На шитой черным бархатом барке будто бы везли патриарха Никона. Оба эти лица, дескать, пострадали от бояр, и вот Разин идет с ними в Москву восстанавливать справедливость.
По всему Поволжью полыхало пламя бунта. В Симбирском уезде действовали атаманы Разина Осипов и Харитонов, старица Алена-монахиня, сменившая иноческое послушание на роль предводительницы восставших крестьян. Убивали помещиков, жгли их дома. Сотни тысяч крестьян вливались в разинское войско. Во взятых городах Разин вводил казачье управление: жители делились на тысячи, сотни и десятки с выборными атаманами, есаулами, сотниками и десятниками, все вопросы решал круг — -нечто типа древнего вече.
4 сентября Разин появился под Симбирском. Там был сильный гарнизон под началом боярина Ивана Милославского. Из Казани еще 31 августа к Симбирску пришел отряд Юрия Барятинского. Жители города впустили разинцев в посад, но взять хорошо укрепленный кремль они не могли. Таким образом под укрепленным Симбирском войско задержалось надолго.