Впрочем, трудно было ожидать от привыкшего к «налетам и наскокам» казака правильной осады Симбирска и от разношерстного и плохо вооруженного войска высокой стойкости и выдержки.
Под Симбирском правительственные войска учинили жуткую расправу: до шести сотен пленных казнили, весь берег был покрыт виселицами.
Тем временем Разин не оставлял надежд на продолжение борьбы. Он снова ушел на Дон в Кагальник и надеялся, собравшись с силами, вновь двинуть на Русь. Врагов, попавшихся ему в плен, атаман приказывал сжигать в печках. В феврале 1671 г. он подошел к Черкасску, но его не пустили в город. Теперь большинство казаков не верило в удачливость атамана-* чародея», который и пушек не боится, и пули заговаривает. К. Яковлев овладел положением и переписывался с Москвой, обещая вскоре учинить промысел над Стенькой. В Москве, в Неделю Православия, его предали анафеме.
14 апреля старые казаки сожгли Кагал ьник и захватили в плен Степана и Фрола Разиных. В июне на специально приготовленной колеснице позора Степана ввезли в Москву. На большой телеге, запряженной тремя конями, стояла виселица. К ее перекладине привязан был цепью переодетый в рубище атаман. Руки его прикреплены были к поперечным столбам виселицы, ноги скованы. За телегой должен был бежать прикованный цепью за шею Фрол.
В Земском приказе Разиных ждали страшные пытки. Сначала вздернули на дыбу, потом они были бити кнутом. Потом Стеньку положили спиной на горячие угли. Наконец, выбрив темя, стали по капле лить холодную воду. Все эти жуткие мучения Степан переносил без единого стона, так и не дав никаких показаний. Фрол был менее мужествен, и старший брат подбадривал его шутками.
Не потерял полного присутствия духа Степан Разин и в день казни на Красной площади. Его приговорили к четвертованию. Сначала палач отрубил ему правую руку по локоть, потом левую ногу по колено. Он даже не вскрикнул. Потрясенный страшным зрелищем, Фрол, приговоренный к той же казни, желая спасти себя, крикнул: «Слово и дело». Смертный приговор ему отсрочили, потому что он обещал указать какие-то клады, которые так и не нашли. Впоследствии Фрол остался в пожизненном заключении.
Услыхав вопль брата, Стенька сказал: «Молчи, собака». Это были его последние слова. Палач отрубил ему голову и рассек туловище пасти, которые насадили на колья и поставили на позорище на Болоте за Москвой-рекой. Когда бренные телеса атамана истлели, их зарыли на Татарском кладбище (район современного Парка культуры им. Горького), потому что покойный был предан анафеме и его не полагалось погребать с честными христианами.
Но смерть Разина еще не означала конца разинщины. Долго держалась Астрахань, где атаманом был Васька Ус, а после его смерти от какой-то «червивой болезни» — Федька Шелудяк. Мятежники убили митрополита Иосифа и воеводу князя Семена Львова. Шелудяк в июне ходил к Симбирску, но был отбит и вернулся в Астрахань. Вскоре туда явились государевы люди во главе с боярином Иваном Милослав-ским. Дважды подступали к нему бунтовщики, но оба раза были отбиты. Милославский подговаривал их к сдаче, обещая государеву милость. На помощь ему явился черкесский князь Каспулат Муцалович и подошел к Астрахани с другой стороны. В лагере осажденных появились разногласия: одни упорствовали, другие готовы были сдаться. Наконец князю Каспулату Муцаловичу удалось выманить к себе Шелудяка и задержать его. 27 ноября 1671 г. Астрахань сдалась. Войска по вновь наведенному через реку Кутум мосту вошли в город. Впереди священники с молебен-ным пением несли икону богородицы «Живописный источник», данную Милославскому государем в поход. Астраханцы, увидев икону, пали на землю, моля Бога, Пречистую Богородицу и царя о прощении их вины. Воевода объявил, что все вины отданы, и отправился в собор на молебен. С иконы велели сделать список и оставить в соборе на память будущим родам. И Федька Шелудяк, и его товарищи остались без наказания. Но, как водится в Руси, летом 1672 г. в Астрахань явился для розыска князь Яков Одоевский, и заводчики бунта были повешены.
ВЕЛИКИЙ РАСКОЛ
В середине XVII в. раскол, вызванный нужной и правильно задуманной,- но неумело, поспешно и жестоко осуществленной реформой русской церкви, стал второй после «московского разорения» национальной трагедией, тяжким испытанием и для государства, и для общества.
Столкновения различных групп населения, произошедшие в России во второй половине XVII в., нашли отражение и в этом общественном движении, каким был раскол в провославной церкви. Одни историки подчеркивали в расколе только его церковную сторону и поэтому обращали главное внимание на обрядовые разногласия между старообрадцами и господствующей церковью, другие видели в расколе отражение социльных противоречий в русском обществе. Он был не только религиозным, но и общественным движением, которое облекало в религиозную оболочку имущественные интересы.