Эти изображения, также, как и древние ритуалы, помогают прежде всего определить космологическую роль лося.
Так, например, согласно эвенкийской традиции, духпредок уводит человеческую душу шамана в мир зооморфных духов в нижнем царстве, который является шаманской родовой территорией. Там душу приводят к священному дереву, где она встречается с матерью-зверем шамана в образе лосихи или оленихк, лежащей у корней дерева. Матьзверь проглатывает человечеы[у шамана и рождает главную человеческую душу (харги).
Вместе с медведем лось у эвенков создает пару основных зооморфных образов космологической схемы: погоня медведя Сманги), который находится в верхнем мире, за лосем (хэглэн) является порождением чередования дня и ночи; лосиха (харги), находясь в нижнем мире у корней мирового дерева, рождает для земли, которая является средним миром, людей и зверей, души которых после смерти медведь — дух предков и хозяин нижнего мира — уводит обратно в нижний мир.
И лось, и медведь являются покровителями двух противопоставленных друг другу фратрий племени. Ритуал поединка лося и медведя на фратриальном уровне реализует космогонический поединок этих зооморфных образов.
Связь лося с верхним миром, в особенности с солнцем (считалось, что рога лося это лучи солнца), подтверждается мифологическим образом космического лося Хэглэна (Хэглуна) у эвенков, которого они отождествляли с создвездием Большой Медведицы.
С лосем Хэглэном как образом Большой Медведицы соотнесен образ теленка Хэглэна, которого отождествляли с Малой Медведицей.
У эвенков, кетов, ряда самодийских и других народов с незапамятных времен существует миф, объясняющий возникновение Большой Медведицы и Млечного пути в результате погони охотников за лосем.
Кроме того, существует миф о космическом лосе Хэглэне, который похитил солнце и унес его в небесную тайгу. В погоню за лосем бросился Майн, богатырь, выступающий здесь в роли духа-охранителя, устанавливающего и охраняющего смену дня и ночи. Он бросается на крылатых лыжах, к полуночи настигает лося и возвращает людям очередной день.
Похожий сюжет об огромном лосе, которого преследует охотник, также известен и у других народов Сибири и индейцев Северной Америки.
Апачи приписывают убийство лося их культурному герою (мифическому персонажу, который добывает или впервые создает для людей различные предметы культуры — огонь, орудия труда, культурные растения, а также учит их охотничьим приемам, ремеслам, искусствам, вводит определенную социальную организацию, брачные правила, магические предписания, ритуалы и праздники). Иногда в роли культурного духа выступает и сам лось.
Ритуал охоты на лося, его убийство, разделка туши с соблюдением определенного порядка и правил, а также следующие за этим пиршество, «кормление» духа, обмывание губ свежей кровью, церемония захоронения костей и глаз лося, обычай передавать убитого лося чужому роду и т. д. свидетельствуют о том, что лось являлся объектом шаманского культа.
Кроме того, у народов Сибири существовал обычай украшать жилище рогами лося или употреблять их в качестве Талисмана против злых духов.
Медведю в мифологических представлениях и обрядах также отводилась одна из главных ролей. Значение медведя прежде всего определяется его подобием человеку, которое мифопоэтическим сознанием толкуется как указание на их общее происхождение или происхождение друг от друга.
Мы уже упоминали выше о «медвежьем празднике» — древнем обряде, который и до сегодняшнего дня сохранился у многих народов Севера, да и не только Севера. Очень много общего с ним имеет и «медвежья пляска», совершаемая в связи с предстоящей охотой или же при удачном ее завершении, а также во время врачевательного обряда.
Известна она как у ряда сибирских народов, так и у индейцев Северной Америки.
Иногда такая пляска в медвежьих масках и костюмах, сопровождаемая «медвежьими песнями», является прерогативой членов особых, медвежьих, обществ. Она приурочивается к главному празднику племени.
Кстати, необходимо заметить, что медвежьи обряды частично нашли свое отражение и в народной медицине.
Медведь выступал главным целителем, которого в необходимых случаях вызывали с помощью специальных ритуалов. Во многих традициях считалось, что целительная сила медведя распространяется не только на людей, но и на скот — коров, оленей и т. д.
Правда, наряду с этим медведь мог являться и «коровьим врагом».
Широкое распространение получило представление, что души наиболее могущественных шаманов обладали способностью оборачиваться в медведей, а также в орлов и лосей.
В некоторых сибирских и североамериканских традициях произошла институализация особого класса медвежьих шаманов. Они не только отождествляли себя с медведем, но в некоторых случаях могли «омедвеживать» участников ритуала — заказчиков. Например, они одевались сами в медвежьи наряды и облачали в них заказчиков.
Способность к превращению в медведя также приписывалась и колдунам.
Медвежьи маски и костюмы кроме того связаны с обширным кругом ритуалов, сопряженных с ряжением человека под медведя, которые уже утратили непосредственную связь с охотой.
У некоторых северных народов существовали мифилогические сюжеты о сожительстве женщины, которая заблудилась в лесу, с медведем, или о связи медведицы с охотником.
Отсюда, кстати, появилась особая категория мифических полулюдей-полумедведей, которые известны, например, у кетов, эвенков, эвенов, нивхов и других народов. Сведения о «людях-медведях» доносят до нас и древневосточные (в частности, хеттские) тексты.
Отсюда становится мотивированным не только представление о медведе, как о каком-то духе — покровителе охоты, хозяине зверей и т. д., но и непосредственная связь медведя с человеком. Медведь — предок людей, их старший родственник и, более того, их бог.
Так, например, у обских угров медведь считался предком фратрии Пор, позднее же его культ начал носить общеплеменной характер. У тлингитов род медведя входил во фратрию волка.
Вышесказанное подтверждают и табуистические названия медведя — «отец», «старик», «дядя», «мать», «бабушка», «хозяин», '«владыка» и т. д.
С образом медведя-первопредка связано и представление о нем как о первом культурном герое. Так, например,
обские угры с бурым медведем, а ненцы с белым связывали принесение огня или умение пользоваться им.
Индейцы квакиутль гордились тем, что вели свое происхождение от брака медведицы с первопредком-мужчиной. В мифе илимских эвенков медведь является одним из помощников ворона, который сотворил вселенную. Потом, правда, ворон наказал медведя, однако не отстранил его от власти полностью, а поставил следить за жизнью людей.
Медвежьи черты можно обнаружить в обликах таких высших богов, как, например, Нуми-Торум у обских угров и Манси или Нум у ненцев.
Некоторые первобытные племена считали, что медведь раньше был небесным существом и обладал многими небесными качествами. Однако позже он был спущен небесным богом на землю или за свое непослушание, как у хантов, или за попытку испугать бога, как у бурят. Отправлен на землю он был для того, чтобы карать грешников.
Так, например, в некоторых традициях считалось, что человек» задранный медведем, является грешником. Но когда убитым оказывался медведь, тогда считалось, что он чем-то прогневил небесного бога, за что и был наказан.
Время от времени бог и сам мог принять образ медведя, чтобы показаться людям.
У первобытных племен Азии (ненцев, селькупов, тайгийцев, камасинцев и др.) очень широко был распространен образ Нума, который являлся верховным божеством.
Некоторые племена считали, что Нум находился в отдалении от созданного им мира, — он обитал на седьмом ярусе неба. Управлял же он миром с помощью других божеств и духов. Иногда Нум отождествлялся с самим небом.