В антропологической теории древних греков человек предстает не абстрактным объектом приложения воли богов и локальных божеств, а активным элементом созидания окружающего мира. Преобразующая роль труда фундаментально рассмотрена Гесиодом в поэме «Труды и дни». Поэтический подход позволяет образно сформулировать связь труда, наиболее общей сферы для всех людей, с нравственным понятием достоинства, «арете». Поэма дает ответ на вопрос, как труд связан с добродетелью, которой ранее наделялись только боги.
Гесиод проводит мысль о всеобщей связи работающих — это происходит в мирном соревновании живущих в полисе. Причем, для того, чтобы «голод тебя ненавидел», автор не просто призывает усердно работать, а посвящает в календарный круг сельскохозяйственных работ древнего грека. Именно «эргон», сельскохозяйственный труд и является предметом рассмотрения Гесиода, поскольку полис начинался как сельское поселение.
Календарь Гесиода — это система отношений с окружающей природой, путь ее познания. С благословения богов (ибо речь идет об освященной богами работе древнего грека) человек получает «эрга» и «техне», причем это право каждого работающего обратиться к богам и быть наделенным физической и духовной энергией, умением работать на земле. Земледельческий труд Гесиода — это благодать и величие человека. Поэтому понятна значительность основного философского вывода поэта Гесиода, впервые объединившего постулат о могуществе богов с понятием справедливости, что предстало в новой трактовке «божественной справедливости». Осознание роли богов было новым в мифологической антропологии религии греков. Гесиод как поэт являлся таким образом новатором нравственной тематики, очеловечивая абстрактные представления о богах и людях.
Нравственная система Гесиода основана на результатах труда и образует «дике» — справедливое отношение к человеку. «Дике» — это относится к области человеческого общежития, т. е. области, где формируются обычаи и нравы. Гесиод подходит к характеристике добродетельной жизни со всех сторон, обнаруживая «хюбрис» («гибрис») человека, его личные качества, такие как гордость, дерзость, высокомерие. Антропология древнегреческого мировоззрения обогащена Гесиодом новой, законченной моделью всеобщего равновесия, где «дике» и «гибрис» формируют человеческое поведение, а следовательно влияют на судьбу отдельных людей и целого народа. Получает оценку путь нечестно нажитого богатства, это относится к области «гибрис» и является этическим ориентиром. Значение Гесиодовых нравственных установок в том, что он перенес акцент с доблести (добродетели) гомеровской эпохи на освященный богами труд самого индивида, этим отбирая у аристократии прерогативу на материальное и духовное богатство (состояние).
Гесиод является поэтом своего времени и отдает дань мифологии в своем творении «Труды и дни». Оформлению понятия «дике» служит мифологический материал, содержащийся у Гесиода. Это миф о Пандоре и миф о пяти поколениях.
Миф о Пандоре выполняет роль нравственной установки на труд. Контраст прежней безбедной, изобильной жизни, основанной на объединении работы и справедливости с тем, что человеку свыше предписано самому добывать средство к существованию. Роль Пандоры свелась к открытию любопытствующего, к осуждению столь распространенного среди людей порока. Пандора — женщина, вместе с открыванием ларца открыла человечеству нужду и горе, болезни и вражду. Боги покарали человека, но человеческое участие важно для активного преодоления этого и создания своего личного благополучия в согласии с мерой своего труда. Для древних греков устанавливался ориентир и мера, нормы существования. Весьма показателен вывод, следующий из другого мифа о пяти поколениях. Проходит пять поколений людей, и повсюду присутствует противоречие между «дике» и «хюбрис», как типом индивидуального поведения. Поколения взаимодействуют, не исчезают, в обществе сохраняются защитники правды («демоны»), через суждения о людях соответствующего поколения автор приходит к нормам государственного устройства, к системе справедливого и несправедливого государства. Место Зевса в рассуждениях освящается как связь жизненных событий с космосом, богами и непременном их влиянии. Так, последовательно, через сложные космогонические и нравственные ассоциации проходит мысль о социальной роли труда и справедливости. Говорят о существовании универсума Гесиода, объединившего мир, полис и человека.
Учение Ксенофана приближает к проблеме о месте человека в полисе, исторически конкретизируя воззрения на сущность человека.
Справедливость у него выступает как норма общественной жизни полиса. Исходным вопросом спора для поэта и философа является соотношения грубой телесной силы и «благой мудрости». В интересах развития полисной жизни Ксенофан выдвигает приоритет мудрости. Здесь он обращается к истории спортивных выступлений, где атлеты пользуются почестями граждан, на взгляд патриота полиса Ксенофана явно чрезмерными. Это не влияет на укрепление «устоев полиса». В противовес этой кратковременной победе атлетов Ксенофан предпочитает идеалы полезной мудрости, что имеет значение не только как личные достижения, но и общественную ценность для полиса. Ксенофан идеализирует полис, формирует шкалу ценностей для граждан полиса, устанавливая «номос» — закон, обязательный для всех, и нормы произвольного установления. «Благочестивые мужи», к которым обращается Ксенофан, должны способствовать выработке новых полисных идеалов справедливости. Именно они выступают как представители «полезной мудрости». Описанный Ксенофаном пир также являет собой часть этнической концепции философа, когда в основу существования полиса положена система общего морального права — «арете», отступления от которой недопустимы. «Арете» приобретается самим человеком и служит залогом сохранения порядка в полисе. Традиция зафиксировала требования к полисному образованию. Здесь Ксенофана отличает глубокое переосмысление соотношения индивидуального знания с божественным, и он отдает предпочтение опытному знанию, добытому человеком благодаря органам чувств. Новым в системе взглядов рапсода Ксенофана была самоценность знания, убеждения в противовес вере. Просветительство, стремление к «полезной мудрости» являются основой философского рационализма Ксенофана.
Антропологическая проблематика интересовала представителей пифагорейской школы.
Необходимо сказать, что пифагоризму предшествовали взгляды орфиков, связанные с культом Диониса. Легендарные сказания о Дионисе — Загрее традиция связывает с полумифическим поэтом Орфеем Фракийским (Загрей был рожден и затем растерзан титанами). По мнению большинства ученых, орфическая литература давала обоснование новым элементам в культе и ритуалах Дионисия. Мифологический пласт представлений о растерзании Загрея ближе всего стоит к этике, новым нормам древнегреческого общества. За «дионисийским» и «аполлоновским» началами в феномене древнегреческой культуры стоят мифологические трансформации, приводящие к новому восприятию мира, мироощущению человеческой личности. Дионис через образ Орфея привел к раскрытию новых качеств мифа, подвигал человека своего времени к осмыслению личности в масштабе космоса, который открывал смысл мифа. Орфей становится Дионисом, постепенно приобретая аполлоновское восприятие мира. Орфики уделяли музыке определенные значимые позиции в жизни человека; изменяется представление о загробной жизни, в противоположность идее слияния с богом здесь идет поиск божественного начала в самом человеке. В соответствии с этими воззрениями переосмыслены принципы элевсинских мистерий, весенние Анфестерии трансформировались из народной религии в мистическую доктрину. То, что у орфиков было догадками и поисками, оформилось в стройную систему религиозно-философского направления, проторенного Пифагором и его школой. Их таинства соперничали с мистериями предшествующей эпохи, отличались, как и деятельность орфиков, поисками «правильного образа» жизни. Нарочитая программа включала даже режим дня всех, кто являлся членом пифагорейского союза и следовал заповедям общества. Утро было временем успокоения души игрой на лире. Это дополнялось прогулками у моря, в священной роще. Обязательно в программе присутствовали физические упражнения. На завтрак подавали, среди прочего, сотовый мед и хлеб. Потом полагалось заниматься государственными делами. В обед в рацион принято было включать сырые овощи, просяной или ячменный хлеб. Исключались любые излишества. Затем следовали хозяйственные дела. Уделено было место и для прогулок, священных песнопений, интеллектуальных разговоров. Обязательным пунктом в этом строгом ритме дня было подведение итогов, продумывание деталей поведения. Этот строгий распорядок был нравственной установкой на подавление чувственных намерений, воспитание умеренности во всех проявлениях человеческой натуры. Рацион питания был символикой религиозно-космических усилий человека для продолжения себя как вида (табу на потребление мяса). От орфиков, видимо, выводится традиция почитания музыки пифагорейцами. Из общего стремления к гармонизации существования вытекала психотерапевтическая роль музыкальной культуры, воспитывавшая эмоции. С этой стороной практической деятельности пифагорейцы связывали совершенствование души. Таким образом пифагорейцы устанавливают свою оригинальную концепцию души как «управляющего начала тела», с учетом приоритета разума.