Холощеный, пожелавший стать образцом быка [175] ,
Вритра, разбросанный, лежал во множестве мест.
Через него, лежащего, как тростник разрезанный,
Текут, перекатываются воды Ману [176] .
Некогда Вритра сковал их величиной своей,—
Теперь у ног их лежал дракон.
Стала иссякать сила жизни у матери Вритры [177] .
Индра метнул в нее смертельным оружием.
Родительница была сверху, и сын был снизу.
Дану лежит, словно корова с теленком.
Среди непрестанных, среди неутешных
Струй водяных тело сокрыто.
Воды омывают тайное место Вритры.
Враг Индры в долгую тьму опустился.
Жена Дасы [178] , драконом хранимые, — воды
Стояли скованные, как коровы — силою Пани [179] .
Выход водам, закрытый накрепко,
Индра дал, убивши Вритру.
Тониной в конский волос ты стал, когда
Он тебя по зубцу ударил. Бог единый,
Ты завладел коровами, ты завладел сомой, о муж.
Не помогли ни молния ему, ни гром,
Ни дождь и град, которые он рассыпал.
Индра и дракон сражались,
И навеки победителем стал Щедрый.
Когда же почел ты мстителем за дракона,
Если в сердце твоем — убийцы — родился страх [180] ,
Когда ты несся через девяносто и девять потоков,
Пересекая пространства, как испуганный орел?
Индра, царь движущегося и отдыхающего,
Безрогого и рогатого, крепко он держит палицу!
Вот он как царь правит народами!
Он объял все, как обод — спицы!
ГИМН АГНИ [181]
Царь жертвенной соломы, хотар посреди дома,
Бича повелитель, Агни, принести готовый
Жертву обоим мирам [182] .
Он, сын праведной силы [183] ,
Издали, как Сурья [184] , пламя свое простирает.
О, достойный жертвы, идущий издалека, — в тебя
Небо само вершит сполна жертвоприношение, о царь.
Трех виталищ [185] хозяин, подобный крылу, достигающему до цели,
Прими возлияния жертвенные, дары людей!
Царь дерева, чей жар наисильнейший, в венце из спиц,
Вспыхнул, разросся, как бич возницы в пути.
Он словно как бесхитростный скакун,
Бессмертный по воле своей, беспрепонно сущий в растениях.
Этот Агни прославился в доме, как бегун,—
Нашими громкими хвалами, — как знаток всех сущих,
Пожиратель дерева, как скаковой конь,
Что выигрывает награду своим уменьем,
Как отец Ушас [186] , возбужденный к соитью приношением жертвы.
Вот они восхищаются его блистаньем,
Когда он стелется по земле, легко обтесывая деревья,
Как бегун, что срывается с места по знаку!
Как неисправный должник, метнулся он по земле иссушенной!
О скакун, от хулений оборони нас,
Когда возжигает тебя, о Агни, вместе с другими Агни!
Ты приносишь богатство, ты пресекаешь беды.
Да возликуем мы, доблестные, живя сто зим!
ГИМН СОМЕ [187]
Выпущены соки, как обычай велит [188] ,
На путь истины — дивные,
Знающие дорогу свою.
С потоком сладости мчит вперед,
ныряет в воды великие,
Жертва из жертв, достойный хвалы.
Впереди запряженной речи мчит.
Бык в сосуде ревет [189] деревянном.
К сидению мчит — истинный жертвенный дар.
Когда растекается провидец вокруг,
В силы рядясь, мужские и провидческие,
Победитель, он жаждет солнце завоевать.
Очищаясь, он берет в осаду врагов,
Как царь племена супротивные,
Когда жрецы дают движенье ему.
Любимый по овечьей цедилке кружит:
Пламенно-рыжий [190] в сосудах сел деревянных.
С молитвой соперничает певец.
К Вайю, Индре, Ашвинам [191] идет
Он со своим опьянением.
С радостью — по законам его.
Волны сладости, очищаясь, несут
Митру с Варуной, Бхагу [192] ,
Всю его мощь сознав.
О два мира, подайте богатства нам,
Чтобы наградой сладости завладели мы!
Славу, сокровища завоюйте нам!
ГИМН ВАРУНЕ [193]
Того могуществом умудрены поколенья,
Кто оба мира порознь укрепил, сколь ни огромны они,
Протолкнул небосвод он вверх высоко,
Двуединым взмахом светило толкнул [194] и раскинул землю.
К самому себе я обращаюсь ныне:
«Когда я стану близким Варуне?
Насладится ль безгневно он моею жертвой?
Когда же обрадуюсь я его милости?»
Вопрошаю себя о грехе своем [195] , понять жажду, о Варуна,
Прихожу к умным, пытаю расспросами.
Все одно и то же говорят мудрецы:
«Ведь этот Варуна на тебя же и гневается».
Что за грех величайший несу, о Варуна,
Если хочешь убить слагателя гимнов хвалебных, друга?
Не таи правду, о бог, ведь тебя не обманешь, о Самосущий.
Вот я иду поклониться тебе, пока не свершен грех!
Отпусти же прегрешения предков нам!
Отпусти и те, что сами мы сотворили!
Отпусти, Васиштху, о царь, как отпускают вора,
Укравшего скот, как теленка отпускают с привязи!
Не моя воля на то была, Варуна. Смутили меня
Хмельное питье, гнев, игральные кости, неразумие.
Совиновником старший был в преступлении младшего [196] .
Даже сон не мог злодеяния отвратить.
Да услужу я щедрому господину как раб,
Я, безгрешный, богу яростному!
Благородный бог вразумил неразумных.
Сметливого подгоняет к богатству тот, кто много умней.
Эта хвалебная песнь, о Варуна Самосущий,
Да внидет к тебе прямо в сердце!
Да будет нам счастье в мире! Да будет нам счастье в войне!
Храните нас [197] вечно своими милостями!