ГИМН ИГРОКА [198]
Дрожащие орехи с огромного дерева [199] пьянят меня.
Ураганом рожденные, перекатываются по желобку.
Словно сомы напиток с Муджават-горы [200] ,
Мне предстояла бодрствующая игральная кость.
Никогда не бранила жена, не ругала меня.
Ко мне и друзьям моим была благосклонна,
Игральные кости лишь на одну не сошлись,
И я оттолкнул от себя преданную жену.
Свекровь ненавидит, и отринула жена прочь.
Несчастный ни в ком не отыщет сострастия.
«Как в старой лошади, годной лишь на продажу,
Так в игроке не нахожу пользы».
Теперь другие обнимают жену того,
На чье богатство налетела стремглав кость.
Отец, мать и братья твердят одно:
«Мы знаем его!, Свяжите его, уведите его!»
Вот я решаю: «Не стану с ними играть,
Уйду от сотоварищей, на игру спешащих».
Но брошенные кости подают голос.
И спешу я к ним, как спешит любовница.
В собрание идет игрок, с собою беседуя,
Подбодряя себя: «Ныне мой, будет верх!»
Но пресекают кости стремленье его,
Отдают противнику счастливый бросок.
Ведь кости усеяны колючками и крючками.
Они порабощают, они мучают, испепеляют,
Одаряют, как ребенок, победителя они вновь лишают победы.
Резвится стая их, трикраты пятидесяти,
Законы их непреложны, как закон Савитара [201] .
Не уступают они наимощному в ярости,
Даже царь пред ними в поклоне склоняется.
Они вниз катятся, они вверх прядают,
Без рук одолевают имеющего руки.
Неземные угли, брошенные в желобок,—
Сжигают сердце, хоть и сами холодные.
Страдает и жена, брошенная игроком,
И мать, чей сын бродит безвестно где.
Обремененный долгами, испуганно денег ищет,
Прокрадывается ночью в дома других.
Игрок изнывает от муки, завидев женщину,
Жену других, и приютный очаг других.
Но ведь это он запряг с утра коней ореховых,
И теперь он, жалкий, у огня никнет.
Тому, кто вождь вашей великой рати,
Тому, кто первый царь стаи,
Протягиваю я десять пальцев
И клятву даю: «Не удерживают богатство!»
«Не играй в кости, вспахивай ниву,
Наслаждайся имуществом и почитай его глубоко.
Вот коровы твои, игрок, вот жена»,—
Так мне велит сей господин Савитар.
Заключите с нами дружбу! Помилуйте нас!
Не напускайте так рьяно ужасное колдовство!
Да уляжется ярость ваша и вражда!
Пусть другой попадет в тенета ореховые!
РАЗГОВОР АГАСТЬИ И ЛОПАМУДРЫ [202]
ЛОПАМУДРА
Многие годы я изнуряю-истомляю себя
Дни и ночи, многие зори приближают к старости.
Старость отнимает красоту у тела.
Неужто не внидут мужья к своим женам?
Даже и те, прежние [203] , что услужали истине
И вели речи истинные с богами,
Даже они прекратили путь, так как не достигли конца.
Неужто не соединятся жены с мужьями.
АГАСТЬЯ
Не напрасно усилие, к которому добросклонны боги,
Мы двое устояли бы во всех сражениях.
Вдвоем мы победили бы, избежав сотни ловушек,
Когда бы парой устремились к одной цели, повели войска.
На меня нашло желание быка вздымающегося,
Явилось во мне и оттуда и отсюда, откуда не ведаю.
Лопамудра заставляет струиться быка,
Неразумная сосет разумного, пыхтящего.
УЧЕНИК АГАСТЬИ
Этому Соме [204] , выжатому в сердце моем,
Говорю изнутри:
Если согрешили мы против, его,
Да простит он его, — ведь смертный обилен страстями!.
АВТОР
Агастья, копавший лопатой [205] в земле,
Возжелал детей, потомства, силы,
Могучий риши послужил процветанью обеих сфер [206] , обоих миров,
Он средь богов претворил свои желанья.
ГИМН ВСЕМ БОГАМ [207]
Богов рожденье ныне хотим
Возгласить, прославляя
В слагаемых песнопеньях,—
Ибо кто разглядит их в грядущем веке? [208]
Брахманаспати [209] их сковал
Вместе, кузнецу подобно.
В прошлом веке богов
Сущее возникло из не-сущего.
В первом веке богов
Сущее возникло из не-сущего.
Затем возникли стороны света,
И все это — от воздевшей ноги кверху.
От воздевшей ноги кверху [210] земля родилась.
От земли родились стороны света.
От Адити родился Дакша [211] ,
От Дакши же — Адити.
Ведь Адити родилась,
Как дочь твоя, о Дакша,
Вослед ей родились боги,
Добрые товарищи бессмертья.
Когда вы, боги, там, в воде,
Стояли, крепко держась друг за друга,
От вас тогда, от плясунов словно,
Густая пыль воздымалась.
Когда вы, боги, словно волхвы,
Наполнили все миры,
Тогда достали вы солнце,
Спрятанное в море.
Восемь у Адити сыновей,
Что родились из ее тела.
С семью — к богам пошла она,
Мартанду прочь отшвырнула.
С семью сыновьями Адити
В первый век явилась.
Вновь принесла она Мартанду,
Чтоб размножился он и вновь умер.
ГИМН О СОТВОРЕНИИ МИРА [213]
Не было тогда не-сущего, и не было сущего.
Не было ни пространства воздуха, ни неба над ним.
Что двигалось чередой своей? Где? Под чьей защитой?
Что за вода тогда была — глубокая бездна?
Не было тогда ни смерти, ни бессмертия
Не было признака дня или ночи.
Нечто одно дышало, воздуха не колебля по своему закону,