С точки зрения археологической типологии, верхний палеолит и последующий мезолит характеризуются технокомплексом скребка-резца-острия. Все эти три типа изделий в таком единстве и каждый в морфологически завершенном, т. е. стандартном, виде свойственны именно указанным эпохам. Всего для верхнего палеолита выделяют около полутора сотен каменных и около двух десятков типов костяных орудий. Все это кажущееся многообразие подразделяется на достаточно ограниченное количество групп или категорий, различающихся по функциональному назначению. Эти орудия предназначались для резания и резьбы по кости (ножи, резцы), копания (мотыги), строгания (массивные скобели), разрубания, сверления (сверла), перфорации (проколки, провертки), шитья (иглы). Большая группа изделий предназначалась для охоты (наконечники стрел, копий и дротиков), рыболовства (разнообразные гарпуны), переработки растительных продуктов (терочники), а также для изготовления самих орудий (наковальни, отбойники, ядрища, ретушеры, посредники и др.) и растирания минеральных красок. Из предметов бытового использования кроме иголок археологи часто обнаруживают жировые светильники, так называемые «ложки», предметы украшения.
Орудия верхнего палеолита (1–7) и мезолита (5). 1–3, 5–7 — кремневые наконечники дротиков (из коллекции памятников Русской равнины); 4 — нож (Зарайская стоянка, Подмосковье); 5 — наконечник дротика со стоянки Депо дю Волгу (Франция); 6 — наконечник дротика со стоянки Ле Вашон (Франция); 7 — наконечник дротика из пещерной стоянки Хайденштайнхохле (юг Германии); 8-13 — костяные наконечники стрел с мезолитической стоянки Веретье (север Русской равнины)
Разумеется, не на каждом верхнепалеолитическом или мезолитическом памятнике содержится весь перечисленный выше набор инструментария. Неодинаковость состава и типологическая разнородность инвентаря отражают не только специфику конкретных памятников. Они связаны с существованием локальных особенностей в развитии культур различных регионов. Археология палеолита не может оперировать в своих исторических реконструкциях названиями древних народов. Но, опираясь именно на эти локальные различия в материальной культуре, она в состоянии вычленять географически и хронологически очерченные массивы археологических культур, которые реально отражают жизнь конкретных, более или менее обособленных человеческих общностей.
Археологические материалы показывают, что в верхнем палеолите имела место ситуация достаточно стабильного, равнозначного и относительно самостоятельного сосуществования различных локальных культур и, следовательно, человеческих коллективов, которые были их создателями и носителями. Для территории классического развития верхнего палеолита и мезолита описано около трех десятков таких культур. Наиболее яркими из них являются в Западной Европе граветт, солютре и мадлен, на востоке континента — костенковская и мезинская. В мезолитическое время на территории Европы сформировался ряд новых выразительных культур: тарденуазская, оренбургская, федермессер, лингби, бутовская, иеневская и др.
Некоторые из археологических культур сосуществовали во времени и не были изолированы друг от друга. Из-за недостатка данных трудно судить о размерах территорий, приходившихся на те или иные узкие культурные единства. Можно сказать лишь, что территории эти не были равными и зависели от нескольких факторов, включая и природно-географический. Для регионов оптимального развития палеолитических культур (например, евразийские равнины) черты культурного сходства (но не единообразия) отмечаются для памятников, отстоящих иногда друг от друга на тысячи километров. Ареалы же культур в регионах с экстремальными природно-географическими условиями (высокогорье, пустыни, влажные тропики, приполярные области) бывают, как правило, значительно уже. В одних условиях культуры обладают широкими приспособительными возможностями и способностью к активной пространственной мобильности, вызываемой сменой обстоятельств. В других же случаях адаптационные возможности ограничены, и тогда резкие природно-географические перемены приводят или к трансформации культур, или к их исчезновению. Имели место и ситуации столь выраженной стабильности природных условий, что у живущих относительно изолированно обитателей таких регионов просто не возникало внешних импульсов к выработке новых стратегий жизнеобеспечения.
Закономерности, подобные указанным выше, прослеживаются и в отношении динамики культур во времени. Тут можно, в частности, наблюдать явно выраженную неравномерность развития культур, т. е. неодинаковость скорости совершенствования существующих и накопления новых элементов в технологической, производственной и бытовой сферах жизни. Неравномерность развития проявляется иногда настолько отчетливо, что это привело даже к возникновению концепций, согласно которым в эволюции палеолитической культуры отдельных областей Земли имеет место выпадение целых археологических эпох. Богатый материал по данной проблематике дает и современная этнография (аборигены Австралии, бушмены, обитатели тропических лесов).
Наличие существенных локальных вариантов, неодинаковая скорость и не всегда однонаправленный характер (например, только в сторону прогресса) культурных изменений свидетельствуют в пользу теории «кустящейся эволюции» мировой культуры в первобытности. Это заключение, однако, не отрицает и концепции «однолинейной эволюции», если воспринимать эти явления, не абсолютизируя их. При всех различиях между культурами, общая результирующая их во временном протяжении будет все же однонаправленной.
Все разнообразие культур при их обобщенном рассмотрении умещается в одном широком пути развития, в пределах которого некоторые из них имеют свои особые дороги с различной скоростью движения и иногда с крутыми зигзагами. Единство этого разнообразия и делает возможной выработку общих оснований для культурно-хронологических классификаций и установления унифицированной археологической периодизации первобытности.
Уже отмечалось, что основой хозяйственной жизни людей на более ранних этапах каменного века была охота. В верхнем палеолите роль охоты, естественно, продолжала оставаться столь же важной. Верхнепалеолитический человек унаследовал от предшествующего времени основные приемы и способы охоты — загон, скрадывание, выслеживание, засада. Принципиальные новшества коснулись самого охотничьего снаряжения, включая изобретение носителями некоторых культур лука и стрел, что сделало охоту более интенсивной и способствовало индивидуализации охотничьего промысла, персонификации добычи и, наконец, выработке новых признаков социального престижа и ранжирования.
Рыболовство до начала верхнего палеолита мало чем отличалось от собственно охоты. Тогда же не существовало специализированных орудий рыболовства, хотя «забой» и «отлов» рыбы отмечается по крайней мере в эпоху неандертальца. В верхнем палеолите и мезолите для некоторых приморских и озерных культур рыболовство и промысел морского зверя становятся основной формой хозяйства. Как уже говорилось, изобретаются разнообразные гарпуны и даже костяные рыболовные крючки.
Археологические данные свидетельствуют об усилении значения собирательства в верхнем палеолите. На основании довольно частых находок терочников в инвентаре верхнепалеолитических стоянок в свое время была выдвинута гипотеза об «усложненном собирательстве» в рассматриваемую эпоху. Наиболее существенным изменением, произошедшим в этой области, было, по-видимому, то, что растительные продукты шли не только в непосредственное использование, но и подвергались предварительной переработке, а также, возможно, предназначались для хранения впрок.
Вопрос о характере семьи и социальном устройстве общества в верхнем палеолите может быть прояснен с несколько большей определенностью, чем для более ранних эпох каменного века. Исследователи говорят в этой связи о существовании в рассматриваемое время групповой (реже парной) формы брака и родовой общины. Однако нужно помнить, что даже такие, не слишком конкретные палеосоциологические реконструкции не опираются на прямые данные. В качестве последних многие склонны рассматривать археологические материалы, не учитывая того, что их интерпретация может быть не столь однозначной. Например, археологическим доказательством существования матриархата в позднем палеолите считали характерную распространенность для этой эпохи женских статуэток с выраженными признаками пола — так называемых «палеолитических венер». Однако в настоящее время для верхнего палеолита известны и мужские статуэтки. А женские статуэтки, как показывает их сравнительный анализ, отнюдь не всегда изображались с выраженной грудью и отвислым животом, что рассматривается часто как отражение образа «матери-прародительницы». Кроме того, в мелкой скульптуре последующих эпох, для которых считается доминирующим уже патриархат, преобладание женских статуэток над мужскими ничуть не меньше, чем в верхнем палеолите. Примерно так же обстоит дело и с некоторыми другими археологическими реалиями, привлекаемыми традиционно для обоснования существующих концепций о социальном устройстве в периоды верхнего палеолита и мезолита.