Письменность. Возникновение цивилизации кроме прогресса в области материальной культуры связано также с достижениями в интеллектуальной и духовной сферах. Для Шан важнейшим достижением, несомненно, была иероглифическая письменность. В 1899 г. в районе Сяотуни были обнаружены кости животных и щитки черепах, покрытые вырезанными на них неизвестными знаками. Выяснилось, что найденные кости и щитки использовались для гадания относительно государственных дел и представляют своего рода правительственный архив. Значки, которыми были покрыты гадательные кости, оказались древнейшей известной формой китайской иероглифической письменности. Ими записывались вопросы к оракулу, нередко — его ответ и даже пометки об осуществлении предсказания.
Обнаруженный материал охватывает приблизительно 50 тыс. опубликованных надписей, аутентичных, достоверных и синхронных отраженным в нем событиям и явлениям. Гадательные кости датируются серединой XIII–XII/XI вв. до н. э.
К настоящему времени общее число найденных гадательных костей превышает 150 тыс., выделено свыше 5 тыс. графем, из них почти 2 тыс. дешифрованы (т. е. надежно отождествлены с современными иероглифами). Многие из оставшихся понятны из контекста, т. е. идентифицированы как топонимы, названия обряда жертвоприношения, имена собственные и др. Очевидно, что столь развитая система письма, сложная графически, со множеством аллографов и специальными грамматическими частицами, с немалым количеством абстрактных понятий и т. п., не могла возникнуть внезапно — ей должен был предшествовать долгий процесс постепенного формирования. Наличие отдельных знаков и текстов на сосудах ряда культур (Давэнькоу, Эрлитоу и др.) позволяет выдвинуть предположение, что последние могли иметь отношение к началу создания шанской письменности. Поскольку «цивилизация Шан» выросла на субстрате шаньдунского энеолита и культуры Эрлитоу (об этом говорит сходство ряда памятников материальной культуры), вполне допустима мысль, что и письменность была воспринята Шан от «материнских» культур.
Первой страной, воспринявшей китайскую иероглифическую письменность, была Корея, куда в IV–VI вв. вместе с конфуцианством и буддизмом (см. ниже) проникли китайский язык и его иероглифика. В VII в. на ее основе ученый Сольчхон создал корейскую систему иду. Примерно в то же время непосредственно из Китая или через Корею иероглифическое письмо проникло в Японию. Это событие связано, в том числе, с именем Ван Жэня, ученого из корейского государства Пэкче: в IV (или III) в. он прибыл в Японию, привезя с собой конфуцианский трактат «Лунь юй» («Беседы и суждения») и учебник классического китайского языка. Став наставником сыновей правителя, он содействовал распространению в Японии китайской культуры. Весьма рано (еще в III–II вв. до н. э., в ходе завоеваний империй Цинь и Хань) с китайской письменностью познакомились вьеты, предки современных вьетнамцев. Вплоть до XIV в. вьетнамская литература записывалась китайскими иероглифами, на основе которых буддийскими монахами была создана вьетнамская письменность ты ном. На территориях Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии китайская письменность несомненно сыграла значительную, культуртрегерскую роль.
Гадательная надпись иероглифическим письмом на панцире черепахи. Район Аньяна. Эпоха Шан
Институт гаданий. С письменностью связан еще один пласт культуры Древнего Китая — гадание, возникшее еще в период неолита. Самым распространенным видом гадания являлась остеопластромантия — гадание на костях животных и щитках черепах. В сложном варианте подготовка кости (и, в известной мере, пластрона черепахи) проходила несколько этапов: очистки от остатков мяса, распиливание на подходящие куски, обработки поверхности; сверления или выскабливания лунок на тыльной стороне, подогрева (обычно в виде точечного прижигания деревянными палочками). В итоге на лицевой стороне появлялись «вещие» трещины. По ним и гадали, в завершение нанося на кость или щиток запись об этом событии.
Практика гадания в Шан составляла важную часть не только культа и религии, но и политической и экономической жизни в целом. Проводил обряд и записывал его результат профессиональный гадатель, однако вопросы оракулу задавал сам ван. При этом вопросы касались не только самого вопрошавшего и его семьи, но и всех сторон жизни общества и страны (военных походов, строительства городов, урожая, погоды, учебы, жертвоприношений и пр.). Гадания, которые проводились в последний день каждой десятидневки, ограничивались единственным вопросом: «В течение [следующей] декады не будет беды?». Записи наносились на одну и ту же кость до полного заполнения ее свободного пространства, притом разрыв между первой и последней мог составлять более двух месяцев. Характер вопросов свидетельствует о том, что обычай гадания в период Шан стал важным государственным институтом.
Верования. В эпоху Шан-Инь появились довольно сложные религиозные представления и обряды. Своеобразная религия шанцев состояла из трех главных элементов. На самом верху размещался Шанди — Верховное божество, управлявшее жизнью людей и природой. Именно от него зависела судьба всего государства, успех военных походов и охоты, урожай и погода, строительство города и дворца, благоприятное разрешение от бремени супруги правителя, здоровье его самого и т. д. Ниже его пребывали многочисленные духи природы, причем духом-«опекуном» обладали не только лес, но и отдельные деревья и т. д., Восходящее солнце, Заходящее солнце, все, что окружало тогдашних людей. Ближе всего к человеку находились души его предков: у них спрашивали совета, их просили о помощи, им приносили жертвы, включая и человеческие — обычай, характерный практически только для Шан-Инь. Уже в следующую, чжоускую, эпоху они навсегда прекратились. О разнообразии жертвоприношений говорит тот факт, что на гадательных костях встречается более 130 знаков, обозначавших их названия. Сведения о них содержат многие гадательные надписи, например: «Принести ли вану жертву предку Земле, предку Носорогу, предку Реке и предку Холму?» или «Совершить ли жертвоприношения в малом храме предков?». Культ предков к этому времени уже обрел устойчивый характер, институционизировался и отправлялся в специальных помещениях.
Культ предков продолжал существовать и позднее. Ссылки на него постоянны и в западночжоуских надписях на бронзовых сосудах XII–VIII вв. до н. э. (например: «Изготовил драгоценный жертвенный сосуд в честь своего отца» или «Изготовил драгоценный жертвенный сосуд для храма предков?»). Завершающие элементы в культ предков были привнесены позднее
Конфуцием (см. ниже), который отождествил государство с семьей, а правителя с отцом, чем придал почитанию пращуров особую значимость. Когда конфуцианство со II в. до н. э. стало государственной идеологией, культ предков получил дополнительный стимул для длительного существования.
«Ши цзин» («Книга песен и гимнов»), древнейшее (XII/XI–VI вв. до н. э.) собрание китайской поэзии, включает несколько больших стихотворений, посвященных жертвоприношениям предкам. В одном из них говорится:
На племенном этапе и позже, в династийный период, шанъиньцы жили в окружении множества разных племен, о которых неизвестно ничего, кроме имен (ту, ма, син, цзы, гу, лун, цзин, цзи, гуй, юй и др., до 150). Некоторые из них подчинились Шан, другие, хотя бы временно, поддерживали мирные отношения, третьи постоянно конфликтовали. Все они были бесписьменными, значительно уступали иньцам по уровню развития и численности. Тем не менее одному из них — племени чжоу, расселившемуся к западу от Шан (на юге пров. Шэньси) в союзе с другими удалось в 1027 г. до н. э. разгромить Шан в так называемой «битве на полях Муе», неподалеку от их столицы, и основать новую династию и государство — Чжоу. Завоевание чжоусцев инициировало процессы, определившие лицо страны на многие века.