XVIII век станет периодом восхищения не только китайскими товарами, но и социальным строем Поднебесной, ее справедливыми законами, принципом меритократии, отдающим должности ученым, прошедшим экзамены, — все это импонировало европейским интеллектуалам. Но Китаем восхищались не все европейцы. Вот что говорит один автор устами своего персонажа, оказавшегося там в 1702 г.: «Должен сознаться, что по возвращении домой мне было странно слышать, как у нас превозносят могущество, богатство, славу, пышность и торговлю китайцев…» Миллионный Нанкин не впечатлил путешественника: «Чего стоит китайская торговля по сравнению с торговлей Англии, Голландии, Франции и Испании? Что такое китайские города по сравнению с нашими в отношении богатства, силы, внешней красоты, внутреннего убранства и бесконечного разнообразия? Что такое китайские порты с немногочисленными джонками и барками по сравнению с нашей навигацией, нашими торговыми флотами, нашими мощными военными кораблями? Наш Лондон ведет более обширную торговлю, чем необъятная китайская империя. Один английский, голландский или французский восьмидесятипушечный линейный корабль разбил бы и уничтожил весь китайский флот… Миллион китайской пехоты не мог бы справиться с одним нашим регулярным пехотным полком, занявшим позицию, которую невозможно окружить… Словом, если бы расстояние, отделяющее Китай от Московии, не было столь огромным… то царь московский без большого труда выгнал бы китайцев с их земли и завоевал бы их в одну кампанию… Он сделался бы уже за это время императором китайским и не был бы бит под Нарвой королем шведским, силы которого в шесть раз уступали русским войскам». Эти слова принадлежат Робинзону Крузо, отправленному по воле автора в девятилетнее путешествие «по трем частям света». На склоне лет герой, посетив свой остров, вновь отправился в плаванье и, обогнув Африку, через Индию и Индокитай достиг Цинской империи, откуда с купеческим караваном пересек всю Сибирь. В Тобольске, пережидая лютую зиму, Робинзон угощал китайским чаем местное общество, состоящее из ссыльных вельмож. Затем, оказав помощь в побеге сыну одного из опальных князей, он через Архангельск вернулся в Европу.
Оставим на совести Д. Дефо низкую оценку боеспособности петровской армии. Окажись Робинзон в Тобольске десятью годами позже, его общество составили бы шведы, плененные под Полтавой. Но, может быть, высокомерные слова о превосходстве Запада над Китаем — тоже результат недостаточной информированности автора и его бахвальство основано на недооценке могущества империи Цин?
Заключив Нерчинский мир, империя добилась своих целей: на два века остановила продвижение русских по Амуру, сильно затруднив им дальнейшее освоение других земель в бассейне Тихого океана; русским купцам дозволялось вести торговлю только в особых зонах, что давало возможность, перекрыв торговый поток, в одностороннем порядке воздействовать на Россию, добиваться от нее помощи или, по крайней мере, нейтралитета в отношениях со Степью.
Именно на западном направлении новизна цинской политики была наиболее очевидна. Маньчжуры решили проблему, дамокловым мечом висевшую над Китаем две тысячи лет. Великая стена стала ненужной. Маньчжуры продвигались в Монголию, Турфанский оазис, в сторону Тибета, выселяя в эти области китайских колонистов, поощряя переход номадов к оседлости. Считается, что покровительствуя распространению буддизма в его ламаистской форме, цинское правительство снижало извечную воинственность кочевников. Принципиально менялась структура экономических связей: теперь не земледельцы платили кочевникам дань за спокойствие, маскируя ее под видом торговли, но китайские купцы путем ростовщического кредита устанавливали экономическое господство над скотоводами, подключая их к складывающемуся международному рынку. В следующем столетии Китай нанесет смертельный удар наследнику «кочевых империй» — Джунгарскому ханству.
Переселение калмыков в Прикаспий в первой трети XVII в. и разгром ими Ногайской орды относится к числу последних больших перекочевок. Великая степь все более сжимается: с востока на нее наступал Китай, с севера и северо-запада все дальше продвигались русские засечные черты — Белгородская, Симбирская, Новая, Закамская, Исетская. В начале следующего столетия их сменят солидные укрепленные линии, возводимые в соответствии с фортификационными принципами маршала Вобана. У Великой степи были отвоеваны миллионы гектаров плодородной земли, что в корне меняло экономическую и демографическую ситуацию государства Российского.