Города Сакаи и Хаката, игравшие главную роль в заморской торговле, сравнивают с «вольными городами» Запада, настолько сильно было местное самоуправление. Рост числа сделок и их усложнение вели к появлению бумаг, аналогичных векселям и чекам. Развивалась кредитная сфера. Когда сёгун Ёсимицу попытался обложить налогом доходы ростовщиков и менял, то только в Киото оказалось свыше 350 таких контор. Купцы, ростовщики, менялы, производители сакэ и монахи, управляющие хозяйством своих общин, собирали солидные состояния. Их ненавидело обремененное долгами население, но сами они вели экономную жизнь, не гонясь за роскошью. Многие входили в секту Лотоса, с ее позитивным отношением к накоплению богатств. Скромность в сочетании с достатком развивала хороший вкус, элегантность, умение ценить неброское, но подлинное искусство.
Придворные и монастыри покровительствовали ремеслам, торговле и ростовщичеству. Чаще других под опеку магнатов и монастырей попадали гильдии, связанные с транспортировкой товаров: возчики, коробейники, бурлаки, купцы, ведущие дальнюю торговлю. Доходы с торговых пошлин были более выгодны и менее хлопотны, чем попытки увеличить поборы с крестьян, не раз уже отвечавших на это восстаниями. Часто монастыри выступали как ссудные кассы и ломбарды. Объединение в гильдии под эгидой «сеньора» было выгодно самим купцам и ремесленникам, получавшим от него помощь в обеспечении своих монопольных прав и в освобождении от налогообложения. Так, например, буддистский храм Кофуку-дзи в Наре контролировал 90 таких гильдий. Несмотря на начавшуюся со второй половины XV в. «эпоху воюющих провинций», в Японии продолжался экономический рост и культурный подъем, достигший апогея в эпоху Эдо.
Итак, во всем регионе наблюдалось развитие денежной экономики, стимулированное морской торговлей и, в свою очередь, поощрявшее ее. Хотя центральная власть могла поддерживать подобный рост в силу конфуцианской модели бюрократического государства (этатизм), она начинала сдерживать или даже блокировать развитие, как только осознавала, что новые процессы таят в себе угрозу для существующего порядка. Перемены были очевиднее там, где по каким-то причинам воздействие государства ослабло в отсутствие внешней угрозы.
Юг. Новые рубежи ислама
XV столетие — время быстрого распространения ислама. Лишь иногда дело сводилось к прямому завоеванию мусульманами земли иноверцев, понимаемой как «территория войны» (дар-ал-харб). Чаще ислам шел иными путями, как в африканском Сахеле. Мусульманские купцы, занятые в транссахарской торговле, и проповедники селились в городах, занимая отдельные кварталы, мало общаясь с местными жителями. Правители быстро осознавали, что новая вера может укрепить их власть. Приняв ислам и реорганизовав общество, они придавали старым конфликтам характер газавата и воевали с соседями успешнее прежнего. Те либо покорялись, либо переходили в ислам, либо сопротивлялись, отвергнув новую веру, но это достигалось путем существенных изменений конфессиональной и административной основы. Так, к XV в. в Западной Африке народы хауса в основном приняли ислам, а племена моей (совр. Буркина-Фасо), не отказавшиеся от анимизма, создали воинские сообщества, которые настолько успешно противостояли мусульманам, что португальцы предположили в них воинов легендарного «царства пресвитера Иоанна».
Второй путь исламизации предполагал относительно мирную интеграцию мусульманских купцов в местные сообщества. Зона арабо-африканского синтеза тянулась вдоль Индийского океана от Африканского рога до современного Мозамбика. Пришельцы из Аравии и Персии (Шираза) смешивались с африканцами. В итоге образовалась «береговая» культура суахили (от арабского сахель — «берег»), основу которой составляли самоуправляющиеся города, ведущие торговлю с Южной Азией. К XV в. их насчитывалось около трех десятков, самым процветающим был Занзибар.
Оба варианта распространения ислама можно наблюдать и в Юго-Восточной Азии XV в., хотя первый путь был более характерен. К началу века гуджаратские купцы-мусульмане усилили свое присутствие на Суматре и на Малаккском полуострове, обращая в новую веру местных контрагентов. Опираясь на мусульманских купцов, яванский принц Парамешвара принял ислам и встал во главе созданного им Малаккского султаната под именем Искандер-шаха. Ислам способствовал укреплению власти султана, что привело к быстрому территориальному росту Малаккского султаната. Вскоре малайские купцы и проповедники распространили ислам на Суматре, Борнео, Молуккских островах, южных Филиппинах и на юге современной Камбоджи. Культура, основанная на индийском влиянии, отступала под натиском малайско-мусульманской культуры, предлагавшей малайский язык как средство межэтнического общения.