Помимо государственных и частных банков, в Европе действовали многочисленные акционерные компании. Они были необходимым, но весьма уязвимым элементом европейского экономического пространства: взаимоотношениям частного и государственного капитала не хватало прозрачности, а потому их сотрудничество не всегда было успешным. Хорошо известны финансовые потрясения, которые испытали Франция и Англия в 1715–1720 гг. В обеих странах, наряду с Ост-Индскими компаниями, инвестировавшими средства в заморскую торговлю, были созданы фирмы, вкладывавшие деньги в государственные обязательства — Компания Южных морей в Лондоне и Компания Миссисипи в Париже. С их помощью власти рассчитывали реструктурировать государственные долги, заменив правительственные облигации акциями новых торговых образований. Поначалу оба предприятия развивались успешно, биржевики быстро подняли цены акций, спекулятивная лихорадка набирала обороты. Но вскоре «финансовые пузыри» лопнули. Паника захлестнула не только Париж и Лондон, но и другие финансовые центры Европы. Произошел первый международный биржевой крах, последствия которого в масштабах экономики начала XVIII в. иногда сравнивают с мировым финансовым кризисом 1929 г. Крах банка Джона Лоу в 1720 г. подорвал доверие к идее национального финансового института во Франции, поэтому значительную часть французских финансовых операций в XVIII в. осуществляли швейцарские банки. Банковское и кредитное дело замерло в королевстве на несколько десятилетий, а сложная финансовая система Франции аккумулировала в себе слабости Старого порядка. Англия преодолела кризис значительно быстрее, отчасти потому что Банк Англии почти не участвовал в авантюре 1720 г. Быстрое восстановление и дальнейшее развитие английских финансовых институтов стало одним из условий промышленной революции в Британии.
Европейские государства довольно рано осознали необходимость регулирования сферы рыночных отношений. Длительное время эту политику регулирования называли политикой «меркантилизма». Однако в последние десятилетия историки все чаще отказываются от использования этого понятия, поскольку экономические идеи и теории, лежавшие в основе подобного регулирования, были слишком разнообразны и не вписываются в единую стройную систему. Кроме того, реальная государственная политика, как правило, была ситуативной и формировалась под влиянием конкретных обстоятельств. Чаще всего потребность в регулировании возникала в связи с войной, которая всегда требовала денег. Существовали и сугубо экономические причины, которые диктовали те или иные решения в сфере торговли и финансов.
Финансовая политика английских правительств, связанная с займами, кредитами и использованием государственного долга в качестве экономического инструмента, на протяжении всего столетия вызывала критику соотечественников и удивление континентальной Европы. По выражению Ф. Броделя, «в этой по видимости опасной игре происходила эффективная мобилизация жизненных сил Англии». Именно в ней историки видят важнейший источник ее могущества, которое проявилось в небывалом подъеме, связанном с промышленной революцией, и в успехах в борьбе за мировое лидерство сначала с Нидерландами, а затем с Францией.
В России в 1762 г. специальным указом был учрежден банк с правом выпуска банковских билетов, однако эта мера не была реализована, и только русско-турецкая война 1768–1774 гг. вынудила российские власти пойти на более решительные действия в сфере денежного обращения. В 1769 г. были учреждены Ассигнационные банки в Петербурге и в Москве, с помощью которых правительство рассчитывало покрыть военные расходы. В 1786 г. был учрежден единый Государственный ассигнационный банк, который помимо бумажной эмиссии мог чеканить монету, покупать металл за рубежом, учитывать векселя. Однако выстроить эффективную систему коммерческого кредита Россия не сумела. Ее банки играли ничтожную роль во внутренней и внешней торговле, а российские купцы, в отсутствие надежных кредитных институтов, использовали собственный капитал.