Вот наиболее яркие примеры, взятые из истории только первой половины IX в. Лев V Армянин сурово наказал эпарха столицы, который отказался судить случай прелюбодеяния – нарушения важнейшей христианской заповеди. Михаил II Травл приказал искалечить турмарха – отрезать ему нос за то, что тот похитил монахиню и насильно заставил ее вступить с ним в брак.
Василевс Феофил, сын Михаила Травла, приказал сжечь препосита священной опочивальни Никифора за коррупцию: этот придворный, как и прочие чиновники, не должен был иметь иных доходов, кроме полученных от царя, но покусился на корабль некой бедной вдовы и отнял его у нее. Скверная история стала известна мимам, которые по этому случаю в присутствии василевса разыграли комедийную сценку во время представления на столичном Ипподроме: один мим изобразил попытку проглотить притащенный на арену игрушечный корабль и, разумеется, не смог этого сделать, на что другой мим, потешаясь над неудачником, привел в пример препосита, сумевшего благополучно «съесть» настоящий корабль вдовы. Этого оказалось достаточно для начала судебного расследования и показательной казни – сожжения зарвавшегося чиновника.
В другой раз, когда Феофил узнал, что огромный парусный корабль, проплывший перед ним рядом с Большим дворцом, принадлежит его супруге Феодоре, он приказал сжечь корабль вместе с грузом, заявив, что он дает августе и своим людям все необходимое, чтобы они не нуждались ни в чем и не искали неположенных им источников дохода. Мягкость наказания в этом случае объяснима, вероятно, лишь тем, что супруга императора сумела выгородить замешанных в дело чиновников. Иначе им бы не поздоровилось не меньше, чем хапуге-препоситу.
В определенные, установленные им дни этот василевс лично разбирал в саду Крытого Ипподрома наиболее важные судебные дела, а каждую пятницу его можно было видеть верхом на коне, отправлявшимся в сопровождении свиты через весь Константинополь по Средней улице – Меси – во Влахернский храм Богоматери, причем ехал он очень медленно, чтобы каждый мог обратиться к нему со своей скорбью. Для людей, потерпевших какие-либо обиды и неприятности и не сумевших добиться правосудия, это часто была единственная надежда на справедливое решение их дел. Кроме того, василевс, выезжая в город, имел обыкновение раздавать милостыню бедным и нищим, ходить по рынкам, осматривать товары и интересоваться их ценами, а также тем, не обвешивает и не обсчитывает ли кто из продавцов своих покупателей – обиженные могли свободно пожаловаться царю: хотя его сопровождала свита из придворных и охрана, он не запрещал нуждающимся обращаться к нему.
Разгадка такого поведения заключалась в том, что отступление от евтаксии и принципов нравственности, по мысли ромеев, неизбежно вело к крушению, к неминуемому наказанию, которое посылало само Небо, перед которым был ответствен монарх. Этим они объясняли абсолютно все беды, случавшиеся с государством и его императором, пошедшим против воли Провидения, а значит, восставшим против Бога. Хорошо известное нам греческое слово «кризис» в переводе означает «суд», и для любого ромея-христианина оно понималось не иначе как неумолимый и страшный Суд Божий. Победа соперника, претендента на трон сама по себе служила подтверждением нечестия, злодеяний предшественника или его чиновников, их расточительности или, напротив, скупости, притворства, глупости, ибо успех в таком деле мог быть дарован только Богом. Если Господь избирал дурного правителя, это расценивалось как данный Богом знак – свидетельство Его гнева, как и любое несчастье, стихийное бедствие, эпидемия, смута или военное поражение. Другими словами, преступление перед Небом неизбежно влекло наказание с Неба. Пенять же на несовершенные систему и социально-экономический строй страны не пришло бы в голову ни одному ромею, впрочем, как и многим нашим современникам, обвиняющим во всех проблемах конкретных глав государств, властную элиту, правительственных чиновников и профессиональных политиков.