«Неужели для меня здесь нет ни одного ядра!» — кричал прусский король, когда его войска побежали от русских под Кунерсдорфом. «Это чудовищный поворот судьбы, и я не переживу его. Полагаю, что все потеряно», — говорил Фридрих II. Он был близок к самоубийству.
«У моего брата, — как-то сказал о прусском короле принц Генрих, — в сущности, нет мужества».
Фридрих II признавал, что в начале 1762 г. Пруссия была близка к краху, но «она смогла подняться благодаря смерти женщины». Кончина императрицы Елизаветы Петровны привела к власти в России Петра III (Карла Петра Ульриха), ставшего союзником прусского короля. «Произошло нечто, похожее на сновидение, — писал немецкий историк Архенгольц. — Австрийцы в не меньшем изумлении увидели своих бывших союзников на другой стороне».
Благодаря такой перемене обстоятельств Пруссия благополучно завершила Семилетнюю войну.
Намаявшись в Семилетней войне, Фридрих II по-философски признавался: «Мы кочуем по свету и разыгрываем наши кровавые трагедии только там, где неприятель дозволяет нам устроить театр… Развалины и нищета — вот презренные памятники наших громких подвигов».
У Фридриха II однажды спросили, каково соотношение в войне искусства и науки? Он ответил так: «Война есть наука для людей выдающихся, искусство для посредственных и ремесло для невежд».
Фридрих II написал статью против французского энциклопедиста П. Гольбаха, в которой высмеял его призывы и увещевания к миру. «Если вы хотите достигнуть вечного мира, — писал он, — то отправляйтесь в идеальный мир, где неизвестно «твое» и «мое», где у князей, министров и подданных нет страстей и все следуют предписаниям разума».
На вопрос о том, кого можно считать идеальным полководцем, Фридрих II ответил с легкой иронией: «Дабы составить совершенного полководца, надлежало бы храбрость Карла XII, проницательность Мальборо, познания Евгения Савойского, хитрость Люксембурга, предусмотрительность Монтекукколи соединить с искусством Тюренна, чтоб таковой Феникс явился».
Когда Вольтер гостил у Фридриха II, тот любил подшучивать над знаменитым философом и писателем. Но и Вольтер не оставался в долгу. Однажды они решили отправиться в прогулку по озеру, но, увидев, что лодка протекает, Вольтер резво выскочил на берег. «Вы уж очень боитесь за свою жизнь, — засмеялся король, — а я вот не боюсь». — «Королей на свете много, — отвечал философ, — а Вольтер один».
Однажды Фридрих II сказал, посмеиваясь, своему лечащему врачу: «Доктор, признайтесь, много ли вы в своей жизни уморили людей?» — «Не столько, как Ваше величество, — нашелся тот, — и с гораздо меньшей славой».
Фридрих II до конца жизни гордился тем, что приобрел, пусть и неправедным путем, для Пруссии Силезию. Бисмарк позже отмечал, что это было единственное территориальное приобретение Фридриха Великого, и, полушутя, оценил это так: «Он украл Силезию, и все же был признан великим человеком».
Фридрих II любил маленького племянника, будущего императора Фридриха Вильгельма III. Однажды король, играя, отобрал у племянника мяч, но тот боролся с дядей до тех пор, пока не вырвал свою игрушку. «О, это будет молодец! У него Силезию не отнимут», — сказал довольный король.
Наполеон назвал «чудом» то, что в Семилетней войне Фридрих II выстоял под ударами Франции, Австрии и России. «Государь, имевший только 4 миллиона подданных, — писал он, — семь лет вел борьбу против трех самых значительных государств Европы с населением в 80 миллионов».
Но сам же Наполеон это «чудо» и развенчал, указав, что союзники действовали против Пруссии вяло и врозь. «Все доказывает, — резюмировал он, — что Фридрих II не выдержал бы и одной кампании против Франции, Австрии и России вместе взятых, начни они действовать искренне».
Наполеон не согласился с распространенным мнением о том, что Фридрих II ввел в военное искусство «косой» боевой порядок войск для атаки. Отдавая должное прусскому королю как умелому полководцу, Наполеон был убежден, что тот «не ввел в обиход какого-либо нового маневра». Большинство военных специалистов все же считает иначе.
Война за независимость в Северной Америке и Джордж Вашингтон