К. Клаузевиц писал, что в Йена-Ауэрштедтском сражении прусские генералы «бросились в косом боевом порядке Фридриха Великого в открытую пасть гибели». Столкнувшись с гибкой маневренной тактикой колонн и рассыпного строя, они проявили «полнейшее скудоумие, до которого когда-либо доходил методизм».
О прусском командующем под Йеной герцоге Брауншвейгском говорили, что он не знал не только того, что он делает или что хочет делать, но и того, где стоит и куда идет.
Сражение французских и прусских войск при Йене. 1806 г.
Русские войска, прибывшие спасать Пруссию, оказали Наполеону ожесточенное сопротивление в сражении под Прейсиш-Эйлау. В кровопролитнейшем сражении с обеих сторон было убито и ранено до 60 тыс. человек. «Если бы все короли могли созерцать это зрелище, — воскликнул в разгар битвы Наполеон, — они были бы менее жадны к завоеваниям». «Что за бойня, — сказал после битвы маршал Ней, — и без всякой пользы!»
Когда Наполеон вечером объезжал войска, то от одной из самых лучших своих дивизий — дивизии Сент-Илера — вместо привычного «Да здравствует император!» он услышал «Да здравствует мир!».
После поражения русской армии Беннигсена под Фридландом Россия и Пруссия летом 1807 г. были вынуждены заключить с Францией Тильзитский мир. Наполеон потом не раз вспоминал те счастливые для него дни, но с примесью досады. «Моя ошибка, — говорил он в 1813 г., — состояла в том, что я не стер Пруссию с лица земли из уважения к его величеству императору всероссийскому Александру I».
В 1814 г. Наполеон сокрушался: «Кто осмелился бы мне сказать во времена Тильзита, что русские будут расхаживать по Парижу, как господа, и что пруссаки расположатся лагерем на Монмартре?»
Оценивая победы Наполеона в 1805–1807 гг., английский генерал А. Уэлсли (Веллингтон), будущий победитель при Ватерлоо, говорил: «У меня есть сильное подозрение, что все континентальные армии были наполовину разбиты французами еще до начала сражений».
Польский патриот Т. Костюшко, вождь неудавшегося антирусского восстания 1794 г., жил в Париже. В 1807 г. он предложил Наполеону свои услуги в борьбе с Россией на условиях, что Польша станет независимой, а ее границы будут простираться от Риги до Одессы. Узнав об этом, Наполеон сказал: «Поведение этого человека мне не нравится. Он имеет преувеличенное представление о себе и Польше». Впрочем, поляки охотно принимались в наполеоновскую армию.
Наполеон одним из первых осознал значение прессы в формировании общественного мнения и взял ее под строгий контроль. Десятки «нежелательных» газет были закрыты, а тон уцелевшим задавало «Бюро общественного мнения», подведомственное министру полиции Фуше. Главным печатным органом стал «Бюллетень Великой армии». По всей Европе гуляла поговорка: «Врет, как Бюллетень».
Во время утреннего бритья императора секретарь читал ему свежие сообщения прессы, по преимуществу английской и немецкой. Когда же он начинал читать что-либо из французских изданий, Наполеон всегда говорил: «Не читайте, не читайте. Я знаю, что в них пишут то, что я им приказываю».
Полковник А. Жомини, блестящий аналитик, служил в штабе маршала Нея, но, не ужившись с ним, в 1808 г. обратился к военному министру с просьбой отпустить его для службы в Россию. Наполеон, узнав об этом, предложил полковнику выбор: или Венсенская тюрьма, или чин генерала. Жомини был вынужден согласиться на второе. В 1812 г. он принял участие в походе против России, но в 1813 г. все-таки перешел служить к Александру I и стал впоследствии светилом русской и европейской военной науки.
В 1808 г. Наполеон пересадил старшего брата Жозефа с престола неаполитанского короля на испанский трон, а маршала Мюрата, мужа сестры, отозвал из Испании и назначил королем в Неаполь. Шатобриан писал: «Император одним ударом кулака надвинул драгоценные венцы на чело двум новым королям, и они разошлись в разные стороны, как два рекрута, поменявшись киверами».
К этому следует добавить, что по воле Наполеона королем Голландии был его брат Луи, а королем Вестфалии — брат Жером. Позже Наполеон признавался: «У моих братьев безумное честолюбие, расточительные вкусы и никакие талантов».