Дул сильный, холодный ветер. Кутались в шинели. Ветер имел, однако, одну положительную сторону: при ветре не бывает мошки и комаров.
В одном месте спугнули целую стаю белок. Белки сорвались и точно полетели в тайгу.
— Перекочевывают, — пояснил Черных. — На юго-восток путь держат, значит, в наших местах орех уродится.
— Ну, как они до наших мест доберутся? — усомнился Звонарев. — Ну, до Енисея дойдут, а дальше?
— Переплывут! Перетонет много, а все же переплывут. Я раз видел, как у нас белки Кеть переплывали. Еще как переплывут.
Здесь, в глухой тайге, почти никогда не видавшей человека, птицы совсем не пугались при их приближении. Местами река была густо усеяна плававшими и плескавшимися у берега дикими утками, кряквой и черноголовками. Ни на хрустящие хворостом шаги, ни на громкий разговор проходивших людей они не обращали никакого внимания.
Звонарев громко, раскатисто крикнул. Несколько уток сорвалось с воды, но, не увидев никакой опасности, опять опустились. Черных вызвался ловить уток петлей из бечевки, но только зря провозился целый час и перепугал всех уток.
Голод уже становился мучительным, когда Звонарев подстрелил лежавшего на сломанном бурей дереве соболя.
Это был рослый и красивый экземпляр. Шкурка по довоенным ценам стоила рублей семьдесят,
— Придется, видно, соболя есть, да есть в нем четверым нечего.
Натаскали сучьев для костра. Как наиболее опытному, поручили разжечь Черных. Тот сначала чиркнул испорченной спичкой. Она вспыхнула и погасла. Второй и последней спичкой Черных зажег сухую траву, но порыв ветра погасил ее. У всех одновременно вырвалось ругательство.
Уже темнело. Провести ночь без костра, — это внушало всем тревогу. Целый час искали на берегу кремень, но безрезультатно, Кроме глины и песка на берегу ничего не было. Так и легли спать. Ночи на севере, даже в жаркое лето, очень холодны, поэтому без костра мерзли. Ночью разбудил крик Ельцова:
— Волки!
Вскочили, схватили винтовки. Ветер доносил обрывки лая и вой. Но ветер дул беспорядочно, каждую минуту меняя направление, поэтому не могли определить, в какой стороне волки. Ясно было только, что они сейчас не дальше версты.
— Все равно теперь не заснем, идемте дальше!
Ночь была по весеннему светлая. Пошли. На время лай и вой смолкли, а через полчаса раздались совсем близко, в нескольких шагах. Река резко свернула вправо, и на берегу выросли темные силуэты поселка. Навстречу выбежала, заливаясь отчаянным лаем, собака. За ней показалась темная фигура мужика.
— Кто там? — крикнул он.
— Прохожие, — ответил Звонарев, — На ночлег можно?
Мужик ответил не сразу.
— Кто вы будете? — спросил он.
— Заблудились… От парохода отстали…
Прошли в маленькую избу. Как на невиданную роскошь, набросились на хлеб. Хозяин же заинтересовался соболем. Произошла мена. Взяли за соболя только то, что нужно было: огниво с трутом, хлеба, махорки и половину газеты на раскурку.
— Какая река это? — спросили,
— Бахта.
— А Енисей?
— И Енисей здесь. Проселок пройдете, — тут и Енисей.
— До Подкаменной далеко?
— Полтораста верст считают. Теперь поселки чаще будут, верст через тридцать-сорок, да все больше по тому берегу.
Хозяин перевез их через Бахту. Вышли на берег. На высоком берегу спала деревня Бахтинская.
— Здесь осторожнее, — сказал хозяин лодки. — Здесь милиция и следователь из города. Убивство здесь приключилось. Вот и лодка их стоит, катер, что ли…
— А что нам бояться?
— Как чего? Разве не вижу, что красные. Ну, помогай вам бог.
Шли по берегу Енисея. Там, среди черных рыбацких лодок, стояла стройная белая моторная лодка.
— Для нас подали, — пошутил Черных.
— А, что же, — сказал Звонарев, — едемте на ней. Этак в три дня мы будем в Енисейске.
— Мотор зашумит, они живо выбегут, стрельбу откроют.
— Они и без всякого мотора могут это сделать, стоит только им увидеть нас. — С этими словами Звонарев шагнул в моторку.
Товарищи молча последовали за ним.
Через несколько минут затрещал, зашумел мотор, и лодка быстро очутилась на середине Енисея. На берег выбежало несколько человек. Двое выстрелили, но пули перелетели и шлепнулись в воду. Моторка приблизилась к левому берегу и скрылась за поворотом реки.
IV. Под огнем.
Теперь была опасность, что милиция, добравшись до первого села, будет телеграфировать в Енисейск о задержании моторной лодки. Решили ехать, пока будет возможно, и при первом появлении опасности высадиться. Дальше Енисейска все равно ехать не представлялось возможным. Там уже гуще население, еженедельные рейсы парохода, больше властей. И вся жизнь скопилась по берегам Енисея. Правда, уже и здесь и в стороне, по Старо-Ачинскому тракту, были села к целые волости, но все же не было прибрежного оживления,