— Отекло может лопнуть…
— И вдруг произойдет распад внутриатомной энергии… Ведь это будет катастрофой!
— Не столь страшной, как вы воображаете. В публике распространено мнение, что один грамм материи может выделить при распаде атома энергию, которая равна выделяемой при сгорании двух тысяч тонн угля. Это неверно. Реальная внутриатомная энергия составляет только 0,8 процента этой фиктивной энергии. При том весь атомный материал нашего нового мира ничтожен. Но все-таки взрыв может получиться изрядный. Надо принять меры…
— Профессор, неужели этот микрокосм вы обрекаете на гибель?!
— Все миры обречены на гибель. В бездне неба солнца непрерывно гибнут и рождаются..
Приведенный здесь опыт проф. Вагнера, «человека, который не спит» и «гостя из книжного шкафа», — один из эпизодов только что вышедшей интересной книги хорошо нашим читателям известного писателя-фантаста А. Р. Беляева — «Голова професоора Доуэля». (Изд-во «Земля и Фабрика». Стр. 200. Цена 1 р. 20 к.).
СКУМБРИЯ У ХАРДЖАЛАКСКОЙ КОСЫ.
Близится вечер, и на заводе ребе Мануса готовятся к улову.
Вот уже двое рыбаков сворачивают в круги «кадолы» — толстые неводные канаты. Один конец «кадолы» привязывается к крылу сети, другой остается на берегу. Остальные рабочие собирают шесты, весла и прочую снасть и, на всякий случай, приготовляют рассол.
— Снимай невод!
Властный голос Мануса Гурария. Иногда, в важных случаях, Лебедык уступает атаманство хозяину. Лебедык, один из лучших промышленников на всем Багушском побережьи, высоко ценит опытность старого Мануса.
— Заготовь шаланду! — раздается вновь команда Мануса Гурария.
Меер с пятью товарищами, шестеро здоровенных евреев, спешно устремляются к мостикам, хватаются за «дуб» — крепко осмоленное, высокобортное суденышко — и со стонущими выкриками: «гго-гго-гго» стаскивают его с отмели. Сейчас же к судну прилаживают руль, якорь и уключины. Рыбаки входят в шаланду и, стоя, шестами отталкиваются от мостков. Как только достигают глубины, берутся за весла. Взвизгнули уключины, мелькнули зеленой краской лопасти весел, и «дубок» быстро уходит в море.
Так как охотой распоряжается сам ребе Манус, то Лебедык заменяет крылечника Меера.
Лебедык зорок, как мартын. Рыбаки утверждают, что атаман по дрожи ряби на воде может с точностью определить, как идет рыба.
На корме он стоит совершенно недвижимым. Он осторожно держит крылья сети, пытливо всматривается в зыбкую поверхность моря, подернутую позолотой заката.
Вот глаза крылечника хищно сверкнули, он насторожился. От сильного напряжения у него по мускулам пробегает судорога. Ноздри у него раздуваются. Его всего охватывает восторженное возбуждение охотника. Не меняя позы, он шепотком роняет: «иде-от…ии-ии-ии…»
Как всегда в таких случаях, Лебедык порывается сказать: «видимо-невидимо, тыщи»… Но он сознает, что это его искушает лукавый, и привычным усилием воли подавляет порыв: неосторожное слово может накликать беду, — море не любит, когда считают непойманную добычу…
— Руль право!
Команда раздается тихо-тихо, с какой-то боязливой сдержанностью. Шаланда плавно поворачивает свой корпус.
— С богом, закидывай!
Снова тихая команда. Лебедык как-то весь подбирается, делает торжественную паузу и сильными, спешными взмахами начинает разбрасывать по тоне крылья невода.
Он кидает их со строгой размеренностью и в противоположные стороны, поочередно: вправо — влево, вправо — влево. В то же время судно отплывает все дальше и дальше, часто поворачиваясь.
И над опаловой рябью моря, взвиваясь силками, вытягиваясь налету и упруго расправляясь, сеть припадает к воде влажными шлепками; она расстилается по ней множеством серых разнообразных петель, быстро намокает, темнеет, и тонет, медленно и покорно погружаясь в черную глубь.
— Стоп-пари! — командует Гурарий.
Запенилось, ворчливо заклокотало под кормой. Пять пар весел мигом взлетели вверх, блеснув мокрыми лопастями, застыли в воздухе, с носу быстро бросили якорь.
Между тем крылечник уж и мотню закинул, — весь невод ушел в глубину, а над водой теперь виден только черный боченок, вешка, указывающая, где мотня, да деревянные поплавки крыльев. Они плывут, ритмически покачиваясь, точно пляшут.
— Бери берег!
Весла враз опустились, заработали, и «дуб» полным ходом пошел к стрелке.
А уж там работа в разгаре. Еще в начале улова, в тот момент, когда шаланда ушла в море, четверо рыбаков, «бережничие», опоясанные лямками, упираясь пятками в песок и откидываясь веем корпусом, стали тянуть неводную.