Я начал чувствовать уважение к упрямому старику-слону и невольно любовался им. Как и все слоны, он спасовал перед физической болью, но он не так быстро сдался, и сдался с достоинством.
Дня через три по водворении слонов в загоны, во время моей работы с ними, ко мне явился гонец от мистера Андерсона, который находился в это время в Сингапуре. Мистер Андерсон просил меня присмотреть за погрузкой диких зверей, отправлявшихся в Европу. Это было очень важное поручение, и я не мог отказаться от него.
Я знал, что на старейшину деревни можно вполне положиться, а потому поручил ему следить за тем, чтобы приставленные к этому делу люди добросовестно его исполняли, кормили, поили и заботились о слонах, особенно же о слонятах.
Старейшина приложил руку ко лбу и торжественно произнес:
— Они будут окружены заботами, как единственные сыновья в семье.
Прибыв в город, я явился к султану и рассказал ему все подробности нашей охоты.
Он поздравил меня с успехом и просил меня повторить этот рассказ. Я отговаривался тем, что меня ожидает важное дело и мне некогда, но он не отпустил меня до тех пор, пока я не повторил ему описание укрощения упрямого самца.
Я определил возраст этого животного в 45–50 лет. Свое мнение я основывал на впадинах на его висках и на внешнем виде его ушей. Они были очень велики и изборождены шрамами многих битв. Я сказал султану, что животное не причинит теперь никаких хлопот и вскоре станет вполне ручным и кротким.
Мое предсказание оказалось верным. До своего возвращения в Америку я много раз его видел.
Это был единственный слон, которого султан оставил себе, остальных взрослых он поделил между мелкими князьками. Молодые все достались мне. Но маленький игривый сосунок так очаровал зятя султана, Тунну Бейзара, что он попросил его у меня. Я решил, что судьба слоненка сложится более счастливо, если он пойдет к Бейзару, и отдал его ему.
Я не раз видел потом, как наряженный в мягкий красный ошейник, сделанный из индийского тростника, покрытого сукном, слоненок бегал взад и вперед по лестнице на веранде дома Тунну, повизгивая от восторга и, казалось, совсем забыв о родных джунглях и матери.
Меня нередко спрашивают, почему, когда я окружаю стадо диких слонов, они не сталкивают людей со спин ручных слонов. Ведь, срывают же они ветки с деревьев? Почему бы им не стащить человека со спины слона и не растоптать его? Я и сам не раз задавал себе этот вопрос, но никогда не смог ответить на него.
Знаю только, что человек, сидящий на спине ручного слона, находится в полной безопасности среди стада диких слонов. Не будь этого, никакая ловля диких слонов живыми не была бы возможна.
Как быть с кашалотом?
Рассказ Шарля Гоффик.
Бухта Старых Песков — одна из наиболее живописных местностей в Бретани. На берегах ее, один против другого, раскинулись два маленьких рыбачьих поселка, Пульфсин и Пульбрэнь.
Общий промысел — рыбная ловля — и общие интересы так сблизили между собой рыбаков, что, не будь грязной узкой лужицы, Дурлуза, которая разделяла эти два поселка, никто не мог бы сказать, где кончается один поселок и начинается другой.
Здоровый воздух и красивое местоположение не могли не обратить на себя внимания городских жителей, и здесь решено было устроить два курорта.
Отели, гостиницы и пансионы начали расти, как грибы, в обоих поселках, и лет через десять они стали неузнаваемы. Самое худшее было то, что беспокойные дачники вместе с собой принесли в эти тихие места и вечную суету, распри и дрязги города.
Глухая война вскоре разгорелась между Пульфсином и Пульбрэнем — прежними друзьями.
То Пульбрэнь умудрялся во время с'езда на сезон нанимать всех извозчиков того и другого поселка в часы прихода поездов, и никто из них не мог везти, таким образом, пассажиров в Пульфсин. То Пульфсин, в отместку, снимал все местные лавки Пульбрэня и в продолжение целого сезона держал их закрытыми. И дачникам приходилось или ходить за провизией в Пульфсин или, когда это им надоедало, снимать комнату в Пульфсинских пансионах.
И тот и другой курорт имели свои печатные органы, выходившие аккуратно каждые две недели: «Маяк Пульбрэня» и «Страж Пульфсина». Редакторы обоих журналов принимали живейшее участие в борьбе двух курортов, и на страницах каждого журнала нередко появлялись самые ядовитые обвинения по адресу соперника.