Видя перед собой киргизскую кочевую кибитку, зритель переносится в бесконечные степные дали, где из года в год кочует этот народ-кочевник. Кибитку окружают киргизы, занимающиеся своими ремеслами: женщина сидит за своеобразным ткацким станком, погонщик ведет верблюда, на котором сидит богатая и нарядная женщина-киргизка. Внутри юрты, устланной войлоками, со всей подлинной обстановкой, — типичная семейная сцена с несколькими мужскими и детскими фигурами, которые освещаются тлеющим по середине юрты костром.
Отражение национальных трудовых производств и выявление их перед широкими массами — является одной из главных задач Музея, поскольку вся современная эпоха есть эпоха труда и трудовых достижений. Поэтому большого интереса заслуживают представленные в Музее производства горных народностей Кавказа.
Производственный процесс изображен в подлинниках кинжало-обделочных и медно-чеканных мастерских Дагестана. Эти сцены выставлены с редким искусством; несомненно, опытный работник-этнограф детально изучил на месте эти производства и достиг того, что, глядя на сцену, можно ясно проследить последовательность того, как простой кусок стали постепенно обращается в готовый и красивый кинжал, или кусок листовой меди приобретает под искусной рукой мастера различные формы вазы, кувшина, миски с выдавленным тонким узорным орнаментом.
Помимо изображения современного быта, в Музее представлены и некоторые сцены и черты отживающего и вымирающего быта. Таков, например, якутский шаман, в религиозном экстазе «выгоняющий болезни», и маленький подлинный деревянный идол.
Среди образцов народного искусства тканья и вышивки, особенно ярко выделяются красотой красок и поразительно тонкой техникой исполнения коллекция вышивок финских народностей Поволжья.
Гончарный промысел во всем процессе производства, с настоящим гончарным станком, представлен в подлинной хате из Полтавщины с фигурой работающего гончара-ремесленника.
Типичным уголком старой Украины веет от бытовой обстановочной сцены «Сорочинской Ярмарки». В нем так и чувствуется гоголевская поэзия! Попадая на ярмарку, зритель захватывается весельем и оживлением, которое здесь наблюдается.
За прошлое лето экспедиции Музея собрали много материала, еще не выставленного. Этот материал дает возможность создать целый ряд новых сцен в далеко еще не полном Музее и развернуть в широком масштабе предполагаемую экспозицию на воздухе.
Правильный путь, по которому направляется и развивается деятельность Музея под опытным и умелым руководством ученых этнографов, и тесная связь с национальностями Союза, из среды коих в Музее имеется несколько постоянных сотрудников-специалистов, дают основания надеяться, что и в дальнейшем работа пойдет успешно и Центральный Музей Народоведения, служащий большому общественно-просветительному делу, разовьет и исполнит стоящие перед ним сложные и ответственные задачи создания подлинного Всесоюзного Музея.
Пекинский карнавал
Вверху — «пляшущий дракон» в процессии весеннего карнавала. В его сооружении принимают участие лучшие мастера-картонажники. Внизу — группа танцоров в масках и на ходулях. Исполняемые ими национальные танцы — один из центральных моментов карнавала.
Лики Китая.
Очерк.
В № 5 нашего журнала был помещен очерк «Лики Японии», отражавший наблюдения и впечатления, главным образом, двух крупных современных писателей: Келлермана и Ибаньеса. В настоящем очерке, кроме отрывков из книг этих авторов — немца и испанца, — использованы заметки француза — Ролана Доржелеса[6] — и материалы советских писателей. Отрывочные характеристики, помещенные здесь, конечно, не могут всесторонне охватить современный Китай. Но даже и эти заметки, зарисовки эпизодов, бытовые и жанровые картинки дают понятие о ярком своеобразии, необычайном для нас характере великой республики, к которой прикован сейчас интерес всего мира.
Страна могил.
Из окон поезда мы восхищаемся огородами, заслуживающими название садов. Большие пространства, засаженные хлебными растениями, кропотливо обработаны. Но часто на отдельных обширных прямоугольниках обработанной земли мы видим маленькие холмики, — это могилы. Группы этих могил иногда протягиваются до горизонта, образуя нескончаемые кладбища.
Китайцы могут распорядиться без всякой помехи со стороны закона, где их хоронить. Могилы не исчезают в течение веков, и новым поколениям достаточно только прибавить лопатой немного земли на могильные холмики, чтобы они уцелели в течение многих тысяч лет более прочно, чем гранитные монументы.
Больше четверти необ'ятного Китая занято могилами. Сверх того, они навеки священны, и ни одно правительство не осмелится коснуться их. Одним из величайших затруднений, с которыми встречаются европейцы при постройке железных дорог, является невозможность отчуждения земли там, где находятся могилы. Иногда принуждены отвести железнодорожный путь нелепым поворотом, потому что потомки китайцев, умерших три или четыре века тому назад, отказываются перенести их прах.
Республика произвела несколько реформ, но не осмелится еще долгие годы освободить родную почву от стольких миллионов могил. Мертвые давят страну с ужасающей силой; они как бы продолжают управлять, и надо начать с того, чтобы заставить их исчезнуть, и тогда только Китай сможет войти в современную жизнь.
Японец чтит своих предков за то, что они превратились в богов, и он, в свою очередь, будет богом, когда потомки окружат его таким же культом. Китаец же уважает своих предков потому, что боится их. Чувствуя страх перед умершим, он заботится об их спокойствии и довольстве ради того, чтобы они не приходили ночью терзать его и не сеяли бы неудачи и несчастия на пути его жизни. Кто-то сказал, что Китай — это скопление пятисот миллионов живых, терроризованных присутствием тысячи миллионов мертвых.
Китайская Великая Стена.
Китай не изобилует памятниками, которые можно было бы назвать древними. Но, что вечно здесь, — это сам Китай, его история и его обычаи. Одни только храмы и дворцы насчитывают несколько столетий.
Самый почтенный и знаменитый памятник Китая это — Великая Стена. Она представляет в истории китайского народа то, что пирамида в истории древнего Египта. Пирамиды на несколько тысяч лет старше, чем Великая Стена.
Когда Хоанг-Ти воздвиг эту стену за 240 лет до P. X., пирамиды уже были тясячелетними древностями и хорошо известны путешественникам. Но китайское творение потребовало большей затраты рабочей силы, чем произведения первых фараонов из Мемфиса.
Великую Стену приказал построить Хоанг-Ти, потому что желал отделить свою страну от остального мира. А для него весь остальной мир — были татары и манчжуры, которые могли напасть на Китай с севера.
Хоанг-Ти правил тогда подлинным Китаем или так называемыми Восемнадцатью Провинциями. Одно — Китай, другое — империя Китайская. Татары и манчжуры, несмотря на Великую Стену, кончили тем, что вторглись в Китай, слили свои территории с провинциями побежденных и таким образом дали этой стране теперешнюю территорию, в одиннадцать миллионов квадратных километров с пятьюстами миллионами жителей.
Уже много веков Великая Стена оказывается совершенно ненужной, так как она осталась внутри империи, а по обе ее стороны страна расширилась. Но в первое время эта стена имела большое значение, защищая Китай от самых опасных его врагов.
6
Р. Доржелес. «По Дороге Мандаринов». Изд. «Земля и Фабрика», 1926 г., Стр. 173. Цена 1 р. 20 к.