А пока — прощайте; или может быть… до свидания?!.
На этом окончились записки, вынутые из стеклянного шара.
Предыдущая часть повествования излагает факты, поскольку они были известны к моменту сдачи рукописи в набор. Когда книга уже находилась в печати, развернулся совершенно неожиданный сенсационный эпилог. Я ссылаюсь на известный всем рейс паровой яхты «Марион», снаряженной м-ром Фавержэ на поиски Маракота, и на отчет, переданный с яхты по радио, и перехваченный радиостанцией на острове Кап-де-Верде, которая немедленно передала его дальше, — в Европу и Америку. Отчет этот был составлен мистером Кей Осборн, известным сотрудником агентства «Ассошиэйтед Пресс».
Оказалось, что немедленно после того, как в Европе стало известно о несчастии с экспедицией доктора Маракота, началась энергичная организация спасательной экспедиции. Фавержэ предоставил прекрасную паровую яхту для нужд экспедиции и решил сам на ней отправиться. «Марион» отплыла из Шербурга в июне, захватила в Саутгэмптоне м-ра Кей Осборна и кино-оператора, и немедленно вышла в океан, направляясь к пункту, точно указанному в документе. На место она прибыла первого июля…
Был спущен глубоководный лот на крепком проволочном канатике и его медленно повели по дну океана. На конце лота, кроме свинцового груза, была привешена бутылка с письмом внутри. В этом сообщении говорилось:
«Ваш отчет получен и опубликован во всем мире. Мы прибыли сюда спасти вас. Это же сообщение мы посылаем вам и по радио в надежде, что оно тоже дойдет до вас. Мы будем медленно двигаться над вашей пропастью. Вынув это письмо из бутылки, положите на его место ваши инструкции. Мы их выполним в точности».
Два дня медленно и безрезультатно крейсировала «Марион». На третий день спасательную экспедицию ожидал большой сюрприз. Маленький, блестящий шарик выскочил из воды в нескольких метрах от корабля; это оказался стеклянный почтальон того именно типа, что описан в документе Хедлея. Когда шар не без труда был вскрыт, в нем оказалось письмо следующего содержания:
«Благодарим вас, дорогие друзья! Приветствуем вашу смелость, доброту и энергию. Мы легко уловили ваши радиопризывы и имеем возможность отвечать вам с помощью шаров. Мы попытались поймать ваш лот, но течение относит его высоко наверх и он скользит так быстро, что самый проворный из нас, преодолевая сопротивление среды, не может за ним угнаться. Мы предполагаем назначить свое отплытие отсюда на шесть часов утра завтра, в среду 5 июля, если не ошиблись в вычислении. Мы будем отправляться поодиночке, так что все замечания и указания, возникающие после появления первого из нас, можно сообщить по радио тем, кто отправится позже. Еще раз сердечно благодарим вас.
Дальнейшие строки являются выпиской из отчета м-ра Кей Осборна…
Было прекрасное утро. Темно-сапфировое море было спокойно, как озеро, и небосвод не омрачался ни единой тучей. Еще до восхода солнца вся команда «Марион» была на ногах и с живейшим интересом ожидала событий. Когда время стало приближаться к шести часам, общее волнение достигло апогея. На сигнальной мачте был помещен особый дозорный, и было без пяти шесть, когда мы услыхали его крик и увидели, что он указывает на что-то справа от корабля.
Сквозь слой прозрачной воды я увидел нечто вроде серебристого пузыря, с большой скоростью поднимавшегося из глубины океана. Пузырь вырвался на поверхность, метрах в ста от яхты, и взлетел на воздух; он оказался красивым блестящим шаром около метра в диаметре; шар легко опустился на воду и медленно поплыл по ветру, покачиваясь, как детский воздушный шарик. Это было волшебное зрелище, но оно заронило тревогу в наши сердца. Под шаром болтался обрывок веревки.
Тотчас же была послана следующая радиограмма:
«Ваш шар вынырнул рядом с судном. Ни в нем, ни под ним ничего не было найдено. Тем не менее, мы спускаем лодку, чтобы быть готовыми ко всему».
Вскоре после шести часов раздался новый сигнал дозорного, и через мгновение я снова увидел другой, отливающий серебряным блеском шар, поднимавшийся из глубины, но гораздо медленнее, чем первый. Достигнув поверхности, он слегка поднялся в воздух и приподнял над водой привязанный к нему груз. При ближайшем рассмотрении груз оказался пачкой книг, бумаг и разнообразных мелких предметов, обернутых в непромокаемую рыбью кожу. Он был доставлен на борт, о его прибытии отправлена радиограмма, а мы с нетерпением стали ожидать следующего явления.
Ждать пришлось недолго. Опять показался серебристый пузырь, опять он всколыхнул и прорвал гладь океана, но на этот раз поднялся в воздух очень высоко, увлекая за собой, к нашему удивлению, тонкую женскую фигуру. Она медленно опустилась на воду и через мгновение уже была на борту яхты. Вокруг стеклянного шара, выше его экватора, было прикреплено кожаное кольцо, от которого свисали длинные ремни, привязанные к широкому кожаному поясу, обхватывавшему грудь женщины. Выше пояса голова и плечи девушки были заключены в оригинальный грушевидный стеклянный колпак, — я называю его стеклянным, но он был из того же легкого упругого материала, похожего на стекло, что и шары. Колпак был совершенно прозрачный с легкими серебристыми прожилками.
С некоторым усилием мы сняли колпак и уложили атлантку на палубе. Девушка лежала в глубоком обмороке, но равномерное дыхание внушало надежду, что она скоро оправится от последствий стремительного полета и перемены давления, которое было сведено к минимуму тем обстоятельством, что плотность воздуха в защитном колпаке была значительно выше, чем в нашей атмосфере, являясь той средней точкой, которую без особого труда выносят ловцы жемчуга, ныряющие на дно.
По всей видимости, это была та женщина из Атлантиды, которую в первом письме Хедлей называл Моной, и, если судить по ней, атланты действительно являются прекрасной расой, достойной снова появиться на земле. Она очень смуглая, обладает прекрасной изящной фигурой, у нее длинные черные волосы и великолепные глаза газели, которые теперь осматриваются кругом с очаровательным любопытством. Морские ракушки и перламутр украшают ее кремовую тунику и блестят в ее темных локонах. Нельзя представить себе более прекрасной наяды из пучины океана; это — само воплощение очарования моря. Мы видели, как в ее глазах постепенно появлялось вполне сознательное выражение, потом она вдруг вскочила на ноги с грацией лани и подбежала к борту яхты.
— Кирус! Кирус! — кричала она.
Немедленно был послан вниз тревожный запрос по радио, как вдруг быстро один за другим прибыли все трое, подпрыгивая на десять-пятнадцать метров в воздух и снова спускаясь на воду, откуда их быстро извлекали. Все трое были без сознания, а у Сканлэна текла кровь из ушей и носа, но уже через час все они были в силах подняться на ноги. Мне кажется, что первые движения каждого из них были удивительно характерны. Хохочущая группа увлекла Скалэна в буфет, откуда и сейчас доносятся веселые возгласы. Доктор Маракот схватил пачку бумаг, вытащил тетрадь, исписанную, насколько я могу судить, алгебраическими формулами, и молча пошел в каюту. А Кирус Хедлей бросился к странной девушке и, по последним данным, имеет твердое намерение никогда от нее не отходить…
Вот каково положение дел в данный момент, и мы надеемся, что наш слабый радиопередатчик доставит этот отчет ближайшей станции Кап-де-Верде. Подробности этого удивительного приключения будут сообщены дополнительно из уст самих вырвавшихся из подводной Атлантиды…