Солнце било прямо в глаза. Я жмурился и невольно улыбался, радуясь идущему от него теплу. Только я не кланялся солнцу и не приносил ничего в жертву, хотя углубление в середине белоснежного кольца вполне подходило для этих целей.
Я окликнул Петьку, и мы начали детально обследовать сооружение. Вскоре я принялся за составление чертежей. Затем я показал Петьке, какие нужно срубить деревья и кустарники, чтобы заснять памятник с разных сторон. Ведь только фотографию можно считать вполне научным документом, чертеж служит главным образом пояснительным дополнением.
Но обмер, зарисовка, чертежи и фотографирование — это только половина дела. Нужно было внимательно изучить всю окружающую местность, чтобы понять, почему памятник возник именно на этом, а не на каком-нибудь другом месте. Разрешив этот вопрос, я тем самым решал важнейшую задачу — чем являлось это сооружение в древние времена.
Помог компас, еще больше — карта, но главную помощь дала окружающая местность. Кузькин остров ближе всех остальных островков лежал к вытекающей из озера реке. Река впадала в Белое море, откуда приходили в озеро метать икру семга и некоторые другие крупные рыбы. Невольно вспомнились параллели. Взять хотя бы Байкал, где знаменитый Шаманский Камень стоит как раз у истоков Ангары — единственной реки, вытекающей из озера. Мелькнула мысль: с Шаманского Камня надеялись магическими приемами приманить добычу из байкальской пучины в реку, а здесь быть может пытались тем же способом приманить желанную рыбу из беломорских глубин через реку в это озеро…
Вдруг раздался оглушительный выстрел. Мы с Петькой бросились на берег к Владимиру. Мерещилось нападение неизвестного хищника, даже мелькнула мысль, что такой горе-охотник как Владимир мог жестоко пострадать от раненого им хищника…
Выбежав на берег к лодке, я невольно остановился на месте. Парень с ружьем в руках чуть заметно двигался к лодке и вдруг, бросив его на землю, замер как столб. Когда мы с Петькой добежали до него и взглянули по направлению его неподвижного взгляда, то первое, что бросилось в глаза, было длинный хвост и еще дрожащие в предсмертных судорогах задние лапы большого до жути тощего кота.
— Рублей на тридцать — тридцать пять будет, — деловито пробормотал Петька.
— Что ты! — отмахнулся сконфуженный Владимир. — Ни один дурак и полтинника не даст за такую шкуру.
— Шкуру и дурак задаром не возьмет, а тебе за лодку денежки выложить придется.
Только теперь я увидел, что волчья картечь, выпушенная из двух стволов, продырявила весь нос лодки; если бы Владимир выстрелил на более близком расстоянии, то лодку разнесло бы на куски.
То, что Владимиру придется платить три-четыре червонца, заботило меня меньше, чем мысль: как доехать на продырявленной лодке? Чтобы добраться до противоположного берега озера, надо было проплыть около трех километров. Выручил Петька: повел нас собирать смолу. Из дощечек мы положили заплату на пробоину и тщательно залили ее смолой.
Пристыженный Владимир весь день старательно помогал мне в обследовании островка. Мы нашли еще кое-какие следы доисторического человека: насыпи из камней — повидимому над могилами, — затем непонятные сооружения из крупных валунов, тянувшиеся в один ряд, и круглые чашеобразные кучи правильной формы. По моей указке оба мои приятели тщательно обмеривали памятники и по очереди нажимали грушу у наставленного мною фотоаппарата. Весь день прошел в научной регистрации следов доисторического человека.
Вечером вернулись в деревню. Таинственный зверь, так сильно испугавший детей нашей хозяйки и трагически окончивший существование по вине Владимира, оказался деревенским котом. Как-то летом один из крестьян вместе с ребятами поехал на Кузькин остров за черникой. Дети захватили и кота, а потом он убежал вглубь острова и не вернулся обратно. Все окончилось благополучно — Владимир уплатил тридцать рублей и приобрел кличку (правда, заглазно) Кузькин Охотник.
На-днях Владимир в одной из научных организаций Ленинграда делал обстоятельный доклад о своих геологических изысканиях. По окончании доклада посыпались вопросы. Я не утерпел и ехидно спросил: не приходилось ли ему встречать между прочим каких-либо хищников? Парень побагровел от смущения, но на вопрос почему-то не ответил.
Герберт Джордж Уэллс.