— Ой, батюшки, что это? — в ужасе прошептал Павел и, отпрянув от иллюминатора, свалился в шлюпку.
Преодолевая свой страх, я продолжал смотреть в стекло. Мне видны были два огромных темных глаза, близко посаженных друг к другу; немного ниже их темнело на месте носа отверстие, окруженное кольцевым бугорком. Кожа была мелко-чешуйчатая, желто-зеленого цвета. Больше ничего не было видно. Глаза неведомого существа упорно смотрели на меня, словно выпытывая что-то…
Наконец и я не выдержал и, схватив весла, отогнал шлюпку от «котла», чтобы не видеть этих страшных глаз и противной кожи.
— Ох, Миколаич, страсти какие! Кто бы это мог быть? Ты ведь ученый, всех зверей знаешь на свете. Этот из каких?
Я не сразу ответил:
— Не знаю, Павел, страшный какой-то.
— А похож ли на какого зверя?
— И зверей таких не знаю. Есть, правда, в океане огромный моллюск — осьминог; у него глаза в роде этого, только тело студенистое, а не чешуйчатое.
Павел, видимо, ободрился.
— Ну, вот видишь, это он самый осьминог и есть, только не морской, а воздушный. А я уж подумал, не сам ли дьявол прилетел. Ты заложи-ка в двухстволку картечь да и пали ему прямо в буркалы. Не бойся, не выдержит, хоть у него и восемь ног.
— Нет, Павел, нельзя. Надо успокоиться, обдумать. Никакой зверь не может управлять таким снарядом. Только вполне разумное существо, такое, как человек, может это делать.
— Да неужто он человек?
— Не знаю, что и сказать. Может быть, он стал уродливым после какой-нибудь болезни. Во всяком случае надо попытаться заговорить с ним, узнать кто, откуда, зачем.
— Ну, ладно. Гребем к нему. Конечно, нельзя же так бросить. Давай-ка хлебнем для храбрости.
Совет был недурен. Мы влили в горло по изрядному глотку спирта и закурили трубки. Тщательно осмотрев ружья, двинулись к снаряду. Спирт помог взять себя в руки, да натуралисту и не полагается быть трусом.
IV. Немая беседа.
Тихо подошли. Иллюминатор был открыт. С замиранием сердца я постучал в стенку снаряда. В иллюминаторе появился квадратный кусок белой пластинки, зажатый в тонкие щипцы из неизвестного металла. Я осторожно взял пластинку, и щипцы разжались.
— Письмо, что ли? — прошептал Павел.
Сначала я ничего не понял. На пластинке была изображена группа разноцветных кружков, в центре которой находился кружок побольше других, желтого цвета. Два кружка, красный и голубой, были соединены прямой линией, на которой был нарисован снаряд, упавший в Байкал. Внезапно я понял все. Рисунок изображал нашу солнечную систему: желтый кружок — Солнце, красный — Марс, голубой — земной шар, а линия, соединяющая два последних кружка, — путь снаряда. На всех планетах системы были проставлены какие-то значки, очевидно, их названия, но голубой кружок был без значка. У меня дух захватило…
Возможно ли это? Уж не сплю ли я? Я глубоко вздохнул и огляделся. Нет, не сплю. Сияет солнце, ветерок рябит голубую воду, и со мной мой верный Павел, выпускающий изо рта струю крепкого махорочного дыма и пытливо глядящий на меня. Я судорожно засмеялся, подскочил, всплеснул руками и снова уселся, продолжая бессмысленно хохотать.
— Да ты что, Миколаич, рехнулся? Слышь-ка, хлебни спирту.
Я оттолкнул руку Павла и, перегнувшись через борт, начал жадно глотать байкальскую воду и плескать себе в лицо холодные струи. Это помогло. Я перестал смеяться и, усевшись, торжественно сказал Павлу:
— Друг! Я не сошел с ума, но, поистине, есть от чего помешаться. Ты человек бывалый, умный, стойкий, подержись крепче за борта, чтобы не упасть в воду. Перед нами — не человек.
— А я ж тебе сказал, что осьминог воздушный. Очень просто! — невозмутимо ответил Павел.
— И не осьминог. Это человек, но не наш, не земной. Он в этом снаряде прилетел с Марса. Есть такая звездочка красная на небе.
— Знаю, видал не раз. Ишь, хитрый какой! Да как же он так?
Павел говорил спокойно, даже с веселой ноткой. Я объяснил ему значение рисунка и указал путь снаряда. Он понял и заволновался:
— Эх, бедняга, как далеко залетел! Но ведь он не простой человек. Должно быть шибко ученый, почище тебя, небось.
— Куда уж мне! Теперь вот что: нам надо с ним объясниться, ответить ему.
— Правильно, отвечай. А как?
— Вот как: видишь, к пластинке на цепочке синяя палочка привешена. Это, наверно, карандаш. Попробуем.
Я написал около голубого кружка: «Земля», постучал в «котел» и поднял к окну пластинку. Показались щипцы и унесли ее внутрь снаряда. Через минуту появилась другая пластинка. На ней были нарисованы два кружка, голубой и красный. На красном изображена была кошмарная фигура, несколько напоминавшая уродливого человека или, вернее, человеческий зародыш, а на голубом не было ничего, кроме отчетливо скопированного слова: «Земля».