— Когда придет это время, тогда вспомните меня.
Собеседница спросила, не приведет ли Бог ей еще свидеться с батюшкой?
— Нет, — ответил он, — мы уже прощаемся навсегда, а потому прошу не забывать меня в своих святых молитвах.
Девушка в свою очередь попросила святого старца молиться за нее.
— Я буду молиться. А ты теперь гряди с миром: на тебя уже сильно ропщут.
Действительно, в монастырской гостинице спутницы встретили ее с сильным ропотом за замедление у батюшки. Впоследствии она приняла монашество с именем Каллисты и была игуменией в Свияжском монастыре Казанской губернии: ей-то и поклонился в ноги батюшка и, как уже игуменье, сказал на «вы»: «вспомните»; до этого же и после говорил с девушкой на «ты».
Не менее многочисленны и чудеса исцеления больных. Первое такое, по свидетельству самого отца Серафима, благодатное врачевание проявилось на любимце и безотказном послушнике его «Мишеньке», Михаиле Васильевиче Мантурове.
Будучи на военной службе в Лифляндии, он, видимо, простудился и потому вернулся к себе в Нижегородскую губернию, в село свое Нучу, в сорока верстах от Сарова, и стал лечиться у докторов. Но болезнь не только не проходила, но даже стала принимать угрожающие размеры: из ног стали уже выпадать кости. Наслышавшись о Саровском подвижнике, Мантуров решил отправиться к нему за помощью. С большим трудом крепостные люди ввели его в сени кельи старца. Батюшка вышел туда и милостиво спросил:
— Что пожаловал? Посмотреть на убогого Серафима?
Но Мантуров упал со слезами ему в ноги и стал просить исцелить его от неизлечимого недуга.
Тогда батюшка с живейшим участием и отеческою любовью трижды спросил его:
— Веруешь ли ты Богу?
И получив троекратный с силою ответ об искренней и безусловной вере в Бога, святой Серафим сказал:
— Радость моя, если ты так веруешь, то верь же и в то, что верующему все возможно от Бога; а я, убогий Серафим, помолюсь.
После этого батюшка посадил Мантурова близ гроба, стоявшего в сенях его, а сам удалился в келью.
Спустя немного времени он вышел с елеем в руках и приказал больному обнажить ноги.
— По даной мне от Господа благодати, я первого тебя врачую! — произнес он и помазал святым елеем больные ноги.
Затем надел на них чулки из посконного холста, какие ему принесли в дар посетители — крестьяне, вынес из кельи множество сухарей, всыпал их в полы сюртука Михаила Васильевича, а затем приказал идти с ношею в гостиницу. Мантуров встал и пошел со страхом, но совершенно твердо и не ощущая уже никакой боли. Пораженный и обрадованный чудом, он повернулся обратно к батюшке и, снова бросившись ему в ноги, стал с восторгом целовать их, благодаря за исцеление. Но великий старец, подняв его с земли, строго сказал ему:
— Разве Серафимово дело мертвить и живить, низводить во ад и возводить (ср. 1 Цар. 2, 6)? Что ты, батюшка! Это — дело единого Господа, Который творит волю боящихся его (Пс. 144, 16)! Господу Всемогущему да Пречистой Его Матери даждь благодарение!
С этими словами старец отпустил исцеленного, и Мантуров с радостью возвратился в свое имение к супруге Анне Михайловне и сестре своей, молодой девушке, Елене Васильевне. Порадовались-порадовались все они вместе, а потом и забывать начали про болезнь и исцеление. Но вдруг Михаил Васильевич вспомнил повеление отца Серафима «благодарить Бога и Пречистую»... А он доселе даже и не подумал об этом в радости и забывчивости. Смущенный, он снова собрался к батюшке. Встретив его, отец Серафим сразу же и заговорил:
— Радость моя! А ведь мы обещались поблагодарить Господа, что Он возвратил нам жизнь-то!
— Я не знаю, батюшка, чем и как? — в изумлении от прозорливости ответил Мантуров. — Что вы прикажете?
Тогда святой старец с особо проницательным взором поглядел на него, точно в одно мгновение прозирая все будущее, и весело сказал:
— Вот, радость моя: все, что ни имеешь, отдай Господу и возьми на себя добровольную нищету!
Не ожидал этого вопрошавший... И смутился... Вспомнил он и об евангельском богатом юноше (см. Мф. 19, 20-22)... Пришла ему на мысль и молодая жена, да еще и лютеранка. Необеспеченная сестра, думающая о богатом замужестве... Чем же жить?.. И в растерянном недоумении не знал Михаил Васильевич, что ответить своему благодетелю, а правильнее — Самому Богу?!.
Прозорливый старец прочитал все эти мысли его и прервал сам недоуменное молчание:
— Оставь все и не пекись о том, о чем ты думаешь: Господь тебя не оставит ни в сей жизни, ни в будущей. Богат не будешь, хлеб же насущный все будешь иметь.