При жизни батюшки супруги исполняли данный им завет; а потом стали забывать его и возвратились к прежним невоздержным привычкам.
Вдруг муж заболевает полным расслаблением и лишается голоса. Доктор объявляет положение безнадежным. Смерть уже была на пороге: даже губы его помертвели. Вдруг входит врач и рассказывает о своем сне, будто он идет к К., а навстречу ему попадается какой-то старичок, в лаптях, и говорит:
— Ты идешь лечить его? Ты его не вылечишь. И он должен умереть! Но ты скажи ему, чтобы он дал пред Богом какой-нибудь обет — и тогда он останется в живых.
Больной, однако, был еще в состоянии слышать рассказ, и мало-помалу понял, что явившийся был отец Серафим; вспомнил нарушенный им и женою завет его и дал в себе обещание взять на воспитание бедную сироту девицу Надежду. После этого он мгновенно почувствовал облегчение; через несколько минут позвал, как здоровый, жену, все рассказал ей. А на следующий день ходил уже по дому и скоро выздоровел. Сироту они взяли тотчас же к себе.
Но самый поразительный случай власти отца Серафима обнаружился на сестре М. В. Мантурова, Елене Васильевне.
В 1833 году Михаил Васильевич в имении генерала Куприянова, у которого он в это время был управляющим, заболел злокачественной лихорадкой. Отец Серафим вызвал к себе Елену Васильевну вместе с послушницей ее Ксенией Васильевной. Прибыли они к нему в монастырскую келью; и здесь вот и произошла совершенно небывалая беседа между ними.
— Ты всегда меня слушала, радость моя, — начал преподобный, — и вот теперь хочу я тебе дать одно послушание... Исполнишь ли ты его, матушка?
— Я всегда вас слушала, — ответила она, — и всегда готова вас слушать.
— Во, во! Так, радость моя! — воскликнул старец и продолжал: — Вот видишь ли, матушка, Михаил Васильевич, брат-то твой, болен у нас. И пришло время ему умирать. Умереть надо ему, матушка. А он мне еще нужен для обители-то нашей, для сирот-то. Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила Васильевича, матушка!
— Благословите, батюшка, — ответила Елена Васильевна смиренно и, по-видимому, спокойно.
После этого отец Серафим долго и проникновенно беседовал с ней о смерти и о будущей вечной жизни. Елена Васильевна все слушала молча. Но вдруг неожиданно смутилась и произнесла:
— Батюшка, я боюсь смерти!
— Что нам с тобою бояться смерти, радость моя?! — ответил отец Серафим. — Для нас с тобою будет лишь вечная радость!
И простилась Елена Васильевна, но лишь шагнула за порог кельи, тут же упала. Ксения Васильевна подхватила ее. Батюшка отец Серафим приказал положить ее на стоящий в сенях гроб, а сам принес святой воды, окропил Елену Васильевну, дал напиться и таким образом привел ее в чувство. Вернувшись домой, она заболела, слегла в постель и сказала: «Теперь уже я более не встану». Так и сбылось. Через несколько дней после соборования и неоднократного приобщения Святых Таин она скончалась. Пред смертью сподобилась видеть Царицу Небесную и райские селения. А в самый предсмертный момент к ней бросилась Ксения, умоляя ее сказать «Господа ради», видела ли она Самого Бога?
— Бога человеком невозможно видети, на Негоже не смеют чини Ангельстии взирати, — сладко и тихо запела Елена Васильевна 9-й ирмос 6-го гласа.
Но Ксения продолжала со слезами умолять об ответе. Тогда умирающая сказала:
— Видела, Ксения. — И лицо ее сделалось восторженное, чудное, ясное... — Видела, как неизреченный Огнь! А Царицу и Ангелов видела просто!
— А что же, матушка, а вам-то, вам-то что будет?
— Надеюсь на милосердие Господа моего, Ксения, — произнесла смиренная праведница, отходящая ко Господу. — Он не оставит.
Затем она распорядилась собирать ее, как бы уже мертвую, чтобы потом сразу вынести в храм.
Сестры начали исполнять приказание. Вдруг она испуганно прижалась к своей послушнице и воскликнула:
— Ох, Ксения, Ксения, что это какие два безобразные: это — враги, — но тут же и успокоилась. — Ну, да эти вражии наветы уже ничего мне не могут теперь сделать!
После этих слов она совершенно покойно потянулась и скончалась — во исполнение данного ей великим Серафимом послушания — за брата. Это произошло 28 мая 1832 года, на 27-м году жизни святой девушки.
Преподобный Серафим в самый час ее кончины прозрел духом совершившееся и стал радостно посылать работавших в это время у него сестер в Дивеево, говоря:
— Скорее, скорее грядите в обитель: там великая госпожа ваша отошла ко Господу!
Ее похоронили рядом с основательницею общины матерью Александрою.
Все сестры, очень любившие Елену Васильевну, очень горевали и плакали по ней, а больше всех Ксения.